О дирижерах вообще и Г. Кнаппертсбуше в частности

В странах, насыщенных музыкальной культурой, вроде Германии или Голландии, искусство дирижера — профессия, на которую имеется постоянный и значительный спрос. Там условиями музыкальной жизни создается целая иерархия дирижерских постов; перед талантливым человеком открываются широкие пути, для завоевания себе выдающегося положения на этом поприще; там традиции, восходящие к великим мастерам дирижерского искусства, не умирают вместе с ними; там имеется целая литература о дирижерстве, издаются специальные журналы, посвященные этому виду исполнительства. Понятно, что в таких странах и критические суждения публики о дирижерах, умение широких кругов разбираться в свойствах их талантов, способность в каждом отдельном случае уточнять и детализировать оценку дирижерского искусства — все это стоит значительно выше, чем у нас. Ведь, что греха таить: обширным кругом собственных наблюдений над проявлениями талантов русских дирижеров нам хвастать не приходится. Отсюда у нашей публики и несколько иной вид отношения к дирижерам-иностранцам, чем к ним же со стороны публики на Западе. Сверх того, далеко не все равно — судить ли о дирижере по отдельным гастролям, всегда носящим на себе печать некоторой нарядности, или иметь в своем поле зрения постоянную, будничную работу дирижера. Оттого-то и происходит, что у нас дирижер европейской марки, т.-е. артист, обладающий известной полнотой технических знаний и опыта, не говоря уже о таланте, легко становится в глазах части публики об’ектом, достойным чуть ли что не восторженного удивления и преклонения. Еще немножко — и публика начнет с ним носиться вплоть до умиления от собственного восторга.

Я должен извиниться перед почтенным general-musikdirektor’ом Гансом Кнаппертсбушем в том, что использовал его выступление в двух последних концертах Филармонии (17 и 20 ноября) для этих рассуждений. Я имел в виду в данном случае вовсе не специально его, а скорее целый ряд дирижеров, ранее стяжавших себе здесь лавры (Фрид, Абендрот, Штидри); если же сказанное и может быть отнесено к Г. Кнаппертсбушу, то лишь постолько, посколько несколько преувеличенные, на мой взгляд, овации не миновали и его. Итак, теперь о нем в частности.

Ганс Кнаппертсбуш — дирижер со значительным стажем. За 10-летний промежуток (с 1913 по 1922) он неуклонно продвигался по лестнице дирижерских постов, чтобы занять в конце-концов почетное положение преемника Бруно Вальтера в Мюнхене. У него крупные достоинства: большая техника, хорошо развитая, и к тому же очень ясная и понятная для зрителя пластика движений, отчетливое чувство ритма, эластичная фразировка (хотя и не без некоторой склонности к сентиментальной слащавости).

Но в целом, как интерпретатор Г. Кнаппертсбуш, повидимому, не отличается особенно яркой индивидуальностью; он один из тех дирижеров, кого приятно слушать, но чьё исполнение не врезывается глубоко в память, не очень волнует и не слишком захватывает. Превратить, подобно Клемпереру, исполнение Брамса в праздник, заставить зазвучать брамсовский оркестр с какой-то магической силой убедительности, — этого нынешнему гостю не удалось. Тем не менее, вскрыть и оттенить удивительную пластичность, изящество и напевность музыки Брамса (3-я симфония, вариации на тему Гайдна) оказалось ему вполне по силам. Так исполнить Брамса все же может только немец.

В этом достаточное оправдание для появления у нас мюнхенского гастролера.

А. Римский-Корсаков