Красивые легкие звуки властно и настойчиво захватывали зал

Кулътбыткомбинат. Иногда говорят — комбинат. Не сразу, пожалуй каждый и выговорит это слово. Но наши рабочие привыкли его выговаривать. И даже не выговаривать, а жить этим словом.

Рабочий дань на исходе, 3 часа 17 апреля.
Выезд к нам на завод симфоническою оркестра Филармонии в лице лучших своих представителей в день празднования 15-летней годовщины работы Филармонии, да еще под управлением английского дирижера, волновал и замагничивал большинство рабочих нашего завода, привыкших к культурно-зрелищной деятельности культкомбината.

«Начало в 5 часов» — указано на билете.
Но уже в четверть пятого успевшие закончить свою работу в цеху рабочие и работницы, большие любители симфонических оркестров, торопливо спешили к комбинату.

А к пяти уже нельзя было попасть в фойе, так как желающих оказалось больше, чем мог вместить зрительный зал комбината.
Моментально расселись; все внимание обращено на сцену.
А там 92 чел. из оркестра Филармонии готовились отдать своему рабочему зрителю все свои знания и опыт по передаче симфоний классических композиторов.

Бурными аплодисментами встречает зал выходящего на свое дирижерское место представителя английского музыкального искусства — Альберта Коутса (Лондон).
Он приветливо раскланивается залу и обращается к оркестру.
Взмах руки... Зал замирает в напряженной тишине, а в зале 1.200 с лишним человек...

Седьмая симфония Бетховена, гениального немецкого композитора, открывшего новую эру в развитии музыкального искусства, отразившего пафос Великой французской революции... Его произведения высоко ценил Ленин, который не мог без волнения их слушать.
В воздухе плывут поразительные по своей красоте и мощности звуки.

Альберт Коутс искусно, артистически овладевает всем оркестром, в котором — 92 чел. И дирижер и оркестр слиты в одно целое. Тихо... и необыкновенно хорошо...

Седьмая симфония окончена. И не сразу это поняли и сами музыканты, и зал... У всех в ушах еще звучали бессмертные звуки 7-й симфонии Бетховена...

Зал разразился аплодисментами.

Перерыв.

Ни у кого нет утомления, — все лица оживленные и радостные, музыка Бетховена, потрясающая своей глубиной, взволновала молодежь, оживила старых.

Снова, в зале... Оркестр снова готовится. И еще напряженнее становится тишина...
С большим интересом и напряжением были прослушаны музыкальные композиции Чайковского — «Скерцо» и финал 4-й симфонии. Мягкие, красивые, легкие звуки властно и настойчиво захватывали зал...
На слова, относящиеся к оркестру и дирижеру, зал бурно аплодировал, все встали со своих мест.
Молодая работница нашего завода поднесла от рабочих и от общественности завода букет красных роз Альберту Коутсу.
Он взволнованно раскланивался бушующему от аплодисментов залу.

С необыкновенным под’емом коллектив работников Филармонии исполнял последнюю вещь в концерте — увертюру немецкого композитора Вагнера к опере «Тангейзер».

После работники филармонии сами говорили о том, что никогда они так хорошо не исполняли увертюры Вагнера, как это было в зрительном зале нашего культбыткомбината в день 15-летия работы Советской филармонии.

Все под большим впечатление покидали зал по окончании концерта.

Реминцева