Артур Шнабель

Вчерашний концерт в филармонии

Четыре сонаты Бетховена. По две в каждом отделении. Ни одной пьесы «на бис». Это — тоже характеристика. Все — от репертуара, от манеры держаться и до истолкования музыки — все образует свой стиль — стиль Шнабеля.

Этот стиль — в отсутствии позы, жеста, риторики. В его игре совершенно нет «белых мест», безразличных, переходных, нейтральных моментов. Впрочем, «игра» вообще — не подходящее здесь слово. Живая, активная творческая мысль — вот основное, что формирует стиль Шнабеля, и это основное поглощает подчиненные ему понятия «виртуозности», «звукового богатства», «технического совершенства».

Вот почему тема концерта — Бетховен, а программа его — четыре сонаты, т. е. четыре монументальных, монолитных циклических произведения.

Шнабель диаметрально противоположен типу «обаятельного пианиста». Он суров и прямолинеен, иногда — до грубости. Его фразировка — живая взволнованная речь с резкими окриками, междометиями, интонациями угрозы, гнева, приказания. Но иногда это — интонации просьбы, мольбы, упрека, и тогда речь становится нежной без сюсюкания, ласковой без приторности и томности. В этой речи всегда убежденность и правдивость. И содержательность. Никакой фразеологии, кокетства «настроениями», импрессионистского «переливания красок». Эта строгость и умная экономность в выборе средств художественного выражения облагородили ре-мажорную сонату ор. 28 — одну из ранних бетховенских сонат — и до предела драматизировали сонату ор. 110, написанную композитором уже в период глухоты и заканчивающуюся симфонически развитой фугой. Они позволили с убедительностью утвердить новаторское толкование до-мажорной сонаты op. 53, в которой медленная часть у Шнабеля внезапно, но вполне оправданно приобрела значение центральной и главной части.

Аудитория оценила искусство Шнабеля.

В самом характере настороженного, жадного восприятия ощущалось осознание исключительности художественного явления. И, действительно, концерт был поучителен. Наши пианисты должны суметь извлечь пользу из преподанного им урока.

Искусство Шнабеля — это лучшее, что может быть учтено и усвоено советской пианистической культурой от современной буржуазной культуры. Конечно, лишь при условии критического и творческого, а не подражательного подхода к этому усвоению. Потому что, если бесспорно замечательны законченность стиля и методы художественного выражения, утверждаемые Шнабелем, то идейно спорной и, во всяком случае, оспоримой оказывается иной раз самая философская концепция в его толковании Бетховена.

В. Богданов-Березовский