Ковальский Николай Иванович – певец, тенор.

В труппу Ленинградского Малого оперного (Михайловского) театра инженер Николай Ковальский пришел из художественной самодеятельности – без репертуара, без опыта. Но уже 17 сентября 1934 года он начал репетировать Германа в «Пиковой даме» Мейерхольда. Для своей новаторской постановки режиссер выбирает Ковальского из нескольких претендентов именно за отсутствие ненавистных для Мейерхольда оперных штампов. Исследователь Марина Раку в работе «Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи» приводит свидетельство очевидца подбора исполнителя ключевой партии в опере:

«Прослушав всех четверых, он спросил, есть ли еще в труппе драматические тенора <…>. Незадолго до этого к нам был принят певец из самодеятельности – бывший инженер Николай Ковальский. Это был чудесный товарищ, с хорошим голосом и внешностью, но в профессиональном смысле еще абсолютно неподготовленный, <…> [он] не имел о театре никакого понятия <…>. Ковальского, забившегося в углу за спины товарищей, вытащили на середину. – Ну что вы, какой я Герман? – смущенно запротестовал он. Но Мейерхольд, едва его увидя, заметно оживился. – Ничего, давайте-ка попробуем <…>. Коля запел «Прости, небесное созданье» так, словно его душили. От напряжения у него сдвинулись брови, лоб собрался в складки, руки, неестественно вытянутые вперед, конвульсивно хватали воздух, темные волосы упали на лоб, все лицо и фигура его выражали страдание… – Вот то, что нам надо! – воскликнул Мейерхольд, когда Коля завершил свою арию, пустив, между прочим, отчаянного, здоровенного «петуха». И Ковальский вдруг стал для нас уже не Ковальский. Все увидели в нем что-то от Германа – эта беспомощность, это неподдельное страдание…»

О Германе Ковальского–Мейерхольда вспоминает Кирилл Кондрашин (цитату из книги В. Г. Ражникова «Кирилл Кондрашин рассказывает о музыке и жизни» Марина Раку приводит в своей работе):

«Спектакль по форме совершенно блестящий и в совершенно блестящем составе актеров. Особенно всех восхищал Герман – Ковальский, такой драматический тенор, который действительно играл потрясающе. Когда же этот самый Ковальский пел где-нибудь в «Тихом Доне» и становилось очевидным, какой он тупой и бездарный артист, я начинал понимать, каким великим режиссером был Мейерхольд».

После премьеры «Пиковой дамы», состоявшейся 25 января 1935 года, на Николая Ковальского обрушилась мощная волна недолгой славы. Уже в 1937-м спектакль был снят с репертуара, подвергнут жесткой критике за формализм, многих участников постановки ждали репрессии, а Мейерхольд и директор театра Шапиро были расстреляны.

О судьбе, постигшей Николая Ковальского, пишет в комментариях к материалам книги «Всеволод Мейерхольд. Пиковая дама. Замысел. Воплощение. Судьба» ее составитель Галина Копытова:

«Исполнение им партии Германа… сопровождалось огромным успехом, принесло ему известность, однако не оказало благотворного влияния на дальнейшую карьеру певца: в конце сезона 1936/37 г., когда “Пиковая дама” была уже снята с репертуара, Ковальский “за дезорганизацию производства” был уволен из театра, через месяц восстановлен, но приказом от 29 августа 1937 г. снова уволен, уже по собственному желанию. Вскоре после этого покинул Ленинград и уехал в провинцию».(издательство «Композитор», СПб., 1994. С. 372).

Как сложилась дальнейшая жизнь музыканта, неизвестно. Но в зените кратковременной славы, 16 марта 1936 года он поет главную партию в концертном исполнении второго акта оперы Вагнера «Парсифаль» под управлением Фрица Штидри. Это было единственное выступление Николая Ковальского на сцене Большого зала Филармонии.

И. Р.