Концерты Филармонии

Симфоническая поэма „Сизиф" Игоря Миклашевского, исполненная на последнем концерте Гос. Филармонии 3-го мая, для музыкального Петрограда не является новинкой. Законченная автором в 1917 году, она в том же году была исполнена под управлением Н. А. Малько, после чего композитор дирижировал ею лично, в Павловске 22 августа того же года. Если талантливый автор „Сизифа" в этом произведении еще не нашел себя, если художественная концепция поэмы и не вполне соответствует первоначальному замыслу композитора, наконец, если не все намерения последнего оправдали себя при исполнении пьесы — т.-е. не все в ней звучит — то тем не менее симфоническая поэма Игоря Миклашевского остается ценным и приятным произведением, радующим своей искренностью, своим здоровым музыкальным мировосприятием. Ни материал, ни разработка последнего не отличается особенным богатством и новизною, но несмотря на все, „Сизиф" слушается легко, ибо с начала до конца он искренно, непосредственно пережит и прочувствован. Пускай форма его и не совсем складна, но насильственных заполнений, пустых мест для-ради схемы, в нем нет.

Исполнение „Сизифа“, написанного свыше 5 лет тому назад, не знаменует собою какой-то новый этап на творческом пути композитора. Наоборот, выступление Игоря Миклашевского в качестве дирижера ознаменовалось столь существенным шагом вперед на этом поприще, которого трудно было ожидать от молодого композитора в столь короткий срок и за такие не музыкальные годы. Помимо достаточной технической опытности во владении оркестром, уверенного и четкого (однако, не всегда пластичного) взмаха, в Миклашевском, как дирижере, ценно умение развертывать музыкальное содержание произведения: его ускорения и замедления темпов, его динамические оттенки, насколько это можно судить по отчетному исполнению „Сизифа", не мертвое проведение в жизнь партитурной пометки от одной тактовой черты до другой, а живое чувство формы произведения, его внутреннего звукового напряжения. Помянутая особенность в дирижерстве Игоря Миклашевского, а также умение рассчитать и соразмерить заранее звучность оркестра для всего произведения в целости — позволяют ожидать от даровитого композитора крупных достижений и на поприще дирижера.

О второй половине концерта, мне, как музыканту, да будет позволено умолчать, ибо, откровенно говоря, даже затруднительно сказать, к какой эстетической категории ее можно было бы отнести. Настаиваю, однако, что ко всему, что хотите, только не к музыке.

Георгий Носов