«Альпийская Симфония» ШТРАУСА

Концерт О. Фрида в Филармонии

Доведший до крайности идею «программной музыки» Штраус обнаруживает во многом родственность с творцами ее: Берлиозом и Листом. От Листа у Штрауса известная напыщенность, от Берлиоза любовь к громоздким оркестровым эффектам, часто прикрывающим скудости музыкальной мысли.

Если более ранние произведения Штрауса («Дон-Жуан», «Смерть и просветление») могут быть восприняты вне литературной программы, их породившей, то чем дальше, тем более назойливым становится именно программное толкование музыки, а вместе с тем выразительность заменяется изобразительностью и звуковыми подражаниями.

«Альпийская симфония» переполнена всяческими звукоподражаниями: тут и мычание коров, и щебетание птиц, и брызги водопада, раскаты грома, сверкание молнии, рев ветра.

Подлинной музыки во всем этом очень немного, значительно меньше, чем в более ранних опусах Штрауса. Насколько «Дон-Жуан» или «Тиль Эйленшпигель» полнокровны и достаточно безыскуственны, настолько «Жизнь Героя», а особенно «Альпийская симфония» надуманны, напряженны. Штраус хочет во что-бы то ни стало писать «новую» музыку, а кроме того, тяготеет к грандиозным замыслам. Но размеры и свойства таланта Штрауса делают то, что «он пугает, а не страшно». Все эти нарочитые диссонансы, одновременное соединение нескольких тональностей, все это лишь искусная выдумка.

Грандиозные задачи Штраусу явно не по плечу. Сам он чувствует гораздо мельче и проще (напр., у Штрауса прекрасно развито чувство юмора, которым он так редко пользуется). Когда же он пытается выразить то, чего не чувствует — преувеличения неизбежны, а произведение не убедительно и не захватывает. Оттого такое жалкое впечатление оставляет «титаническая» битва в «Жизни героя», так внутренне убога оглушительная «альпийская» буря.

Р. Давиденков