Симфонические новинки

Выступления В. А. Дранишникова в Акфилармонии всегда привлекают к себе внимание музыкантов свежестью и содержательностью программ. В настоящее время Дранишников является наиболее ретивым пропагатором современной музыки. В соответствии с этим ему поручаются ответственные новые постановки в акопере.

Пропагандировать в искусстве новое и непривычное — задача неблагодарная и не легкая. Необходимо обладать большим упорством в достижении целей, чтобы не считаться с расхолаживающей атмосферой равнодушия и недоверия, обычно встречающих демонстрации новинок (особенно симфонических).

Так было и на этот раз. Несмотря на то, что 3 произведения, стоявшие в программе, исполнялись впервые, „Орфей“ же Роже-Дюкасса лишь однажды появился в концертах Зилоти и потому, конечно, не утратил интереса, — зал Филармонии в очередную среду зиял пустотой.

Зато те немногие, что посетили концерт, вынесли от него если не вполне равноценные, то во всяком случае интересные и своеобразные впечатления, те же, кто пропустили этот сеанс, лишились возможности познакомиться с композициями, услышать которые, вероятно, не так скоро представится случай.

Прежде всего весьма ценно было исполнение В. А. Дранишниковым 1-го акта „Орфея“. Превосходная по фактуре, яркости и запечатляемости мысли, контрастности, цветистости колорита, прелести гармоний, хореграфическая пантомима Роже-Дюкасса воспринимается с захватывающим вниманием.

Большой интерес вызвало и исполнение в 1-й раз камерной симфонии Эрнста Тоха „Китайская флейта“. Симфония построена, повидимому, на этнографическом материале, и некоторое ее однообразие искусно скрашено остроумнейшим подбором инструментальных красок, трактованных индивидуалистически. Гармоническая ткань симфонии не слишком изощренна: центр внимания слушателя сосредоточивается исключительно на смене тембровых красок, играющих всеми цветами радуги. Достаточно вспомнить хотя бы эпизод с челестой, фраза которой, упорно повторяемая, получает каждый раз новое освещение при последовательном окрашивании ее фразами деревянных и смычковых инструментов. В. Павловская — участница в исполнении „Флейты“ — к сожалению, недостаточно чутко отнеслась к своей своеобразной задаче: голос ее, кстати сказать, не всюду одинаково успешно преодолевавший интонационные трудности, звучал слишком открыто, по штампованному образцу оперных ариозо.

Другая новинка — симфонический этюд для фортепиано с оркестром Дранишникова — засвидетельствовала о большой композиционной эрудиции ее автора, если не ошибаемся, впервые выступившего с крупной работой пред большой аудиторией. Эта техническая зрелость письма, сказывающаяся во владении оркестровой звучностью, в умении обрядить свою композицию в современные гармонические тона, — главный плюс работы Дранишникова, которой вредят явный эклектизм (особенно заметен непроработанный Скрябин), мозаичность построения, неоправданность музыкальной логикой многих художественных намерений.

В заключение был впервые продемонстрирован „Раг-Тайм“ Стравинского, понравившийся слушателям из-за своей причудливой камерной звучности, сдобренной введением в ансамбль цимбал. Однако, по своему чисто музыкальному содержанию, вернее — по отсутствию его, — пьеса эта, столь типичная для упадочного Стравинского, едва ли заслуживала повторения.

Программа вечера была проведена Дранишниковым неровно: сказывалась недостаточная проработанность материала в смысле фразировки, распределения звучностей и осознания ритмов. Сольную форт. партию уверенно исполнил неутомимый А. Каменский.

М.-С.