Эрнест Ансерме

Ансерме — не незнакомое для ленинградского слушателя имя. Многим памятен цикл Стравинского, блестяще проведенный под его управлением в 1929 году. В свое время Ансерме первый познакомил Ленинград с новинками итальянца Риети и испанца Мануэля де Фальи, с изысканнейшей сюитой „бразильских танцев“ Мийо, с послевоенной французской музыкой...

О дирижерском искусстве писать не легко: мы не имеем даже наброска типологии дирижерских стилей. Тем интереснее остановиться на Ансерме — законченном представителе романской дирижерской культуры.

В Ансерме совсем нет того, что условно можно назвать „демонизмом“: той громадной, гипнотизирующей зал эмоциональной силы, обычно присущей всем лучшим дирижерам Малеровской школы и прежде всего — Клемпереру. Экстатически воздетые руки, как бы заклинающие океан звуков, исступленность, судорожное нервное напряжение, невидимыми электрическими токами передающееся аудитории, — все это мало ассоциируется с творческим обликом Ансерме. В равной мере ему чужда и романтическая импровизационность Никиша, превращение оркестра в некую трепетную лирическую клавиатуру для демонстрации собственных переживаний: Ансерме крепко связывает себя авторской партитурой, которая всегда на пульте перед его глазами, хотя без труда можно заметить, что дирижирует он наизусть. Наконец, Ансерме менее всего дирижер-примадонна, кокетничающий своей виртуозностью и по-актерски ее инсценирующий. И это — несмотря на то обстоятельство, что ритмическая виртуозность техники Ансерме действительно вызывает безграничное удивление.

Правильнее всего было бы определить Ансерме, как дирижера-инженера или дирижера-конструктора. Это менее всего значит, что Ансерме лишен эмоциональности: структурная логика и математическая точность в ускорениях и замедлениях темпов отнюдь не исключают больших патетических подъемов. Но эмоциональность никогда не затопляет общей конструктивной четкости: у Ансерме больше, чем у какого-либо другого дирижера, в каждый момент совершенно ясно, чего собственно он хочет. Отсюда — необычайная, почти оптически видимая рельефность исполняемого произведения.

Элементы, которыми прежде всего оперирует Ансерме, — это оркестровая краска и ритм. Как колорист, Ансерме, бесспорно, один из первых дирижеров мира. Умение распределять и дифференцировать звучности, комбинировать отдельные голоса и группы инструментов, найти характерную краску для самого нейтрального общего forte, достигать предельных pianissimo (например, в знаменитом вступлении засурдиненных труб на фоне арф во втором ноктюрне Дебюсси) — все это у Ансерме выходит бесподобно. Характерно, что из симфоний Бетховена Ансерме выбирает именно шестую — „Пасторальную“ — наиболее „импрессионистскую“, наиболее богатую колористическими возможностями. И, конечно, ему в совершенстве удаются партитуры подлинных импрессионистов, и прежде всего — Дебюсси (представленного двумя ноктюрнами, „Иберией“, „Морем“ и „Шестью античными эпиграфами“, в оригинале предназначенными для ф.-п. в 4 руки и инструментованными Ансерме с интимным пониманием оркестровой палитры Дебюсси).

Однако, в оранжерейные, изысканно красочные статические по музыке партитуры импрессионистов Ансерме вносит новое качество: стальной ритм. Сквозной ритмический ток динамизирует второй ноктюрн Дебюсси — великолепные и загадочные „Празднества“, динамизируют финал „Иберии“. Этим парализуется томительное впечатление расслабленности, свойственной даже лучшим произведениям импрессионистов. Единой ритмической конструкцией — при всем многообразии темпов — объединены три последние части „Пасторальной“ Бетховена: взятое в умышленно замедленном темпе деревенское скерцо, превосходно распланированная по звучностям „Гроза“ и финал с грандиозным кульминационным пунктом в коде.

Наконец, предельной ритмической выразительности достигает Ансерме в „Пасифике” Онеггера — этом основополагающем произведении буржуазного урбанизма и эстетизированного техницизма в музыке. Точность передачи все ускоряющегося движения локомотива — героя симфонической поэмы Онеггера — совершенно поразительна. Исключительная техническая виртуозность Ансерме позволила ему найти и любопытное оптико-пластическое разрешение „Пасифика“: при каждом периоде, когда ускорение переходит в новое темповое качество, дирижер отбивает четверти всякий раз новым рисунком, сохраняя, однако, неизменным основной характер движения.

Исключительный технический и музыкальный опыт Ансерме должен быть изучен и критически освоен советской дирижерской молодежью.

И. Соллертинский