Андроников Ираклий Луарсабович – литературовед, писатель, чтец.

© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Любая энциклопедическая статья начинается с фамилии, дат жизни и профессии персоны, которой она посвящена. В случае с Андрониковым определить его профессию оказывается непросто. Андроников не раз ставил этим в тупик людей о нем пишущих. На помощь, пожалуй, приходят слова Евгения Шварца:

«Он никому не принадлежал. Актер? Нет. Писатель? Нет. И вместе с тем он был и то, и другое, и нечто новое. Никому не принадлежа, он был над всеми. Отсутствие специальности превратилось в его специальность... Его выступления принимались как чистый подарок специалистами в разных областях искусства. Именно потому, что Ираклий занимал вполне независимую, ни на что не похожую позицию, они наслаждались без убивающей всякую радость мысли: «А я бы так мог».

Сам Андроников мог бы многое: стать крупным ученым академического толка, великолепным артистом, украсившим бы любую сцену, наконец, стать музыкантом – именно этого, по признанию самого Ираклия Луарсабовича, ему хотелось с самого детства. Но, как писал он в своем знаменитом рассказе «В первый раз на эстраде», открыться в этом желании родителям (и даже самому себе) у него не хватило смелости, а потому в 1925 году Андроников поступает на филологический факультет Ленинградского университета. Отсюда потянется нить Андроникова-литературоведа, автора статей и книг о Лермонтове, который станет главным героем его исследований. Любовь к музыке тоже никуда не исчезла. Дочь Андроникова Екатерина вспоминала, что до преклонного возраста отец, если «не шла» работа над очередным рассказом, ставил одну из бесчисленных пластинок из домашней фонотеки и «дирижировал» симфонией Бетховена, Брамса или Малера, а затем насвистывал ее всю до самого конца. А пока, студентом-филологом, Ираклий бегал вольнослушателем на занятия в консерваторию, на концерты и, главное, репетиции в Большой зал филармонии. Позднее он покажет телезрителям свое любимое место на хорах за колонной, откуда наблюдал за оркестром и дирижерами, впитывал музыку, которую запоминал с первого раза и навсегда.

Дар артиста-имитатора чужих голосов раскрывается в те же студенческие годы. До большой сцены пока далеко, но в кругу друзей (а их у общительного Андроникова всегда невероятно много), он пародирует голоса, манеру речи и даже, кажется, стиль мышления общих знакомых, неизменно вызывая смех всей компании. В Ленинграде конца 1920-х о нем говорят – «тот, кто подражает». Слух о нем доходит и до художественного руководителя Ленинградской филармонии Ивана Ивановича Соллертинского. Андроников успевает окончить университет, устроиться в редакцию журналов «Чиж» и «Еж», когда вдруг получает от Соллертинского предложение поступить лектором в Большой зал. Как известно из того же рассказа «В первый раз на эстраде», выход на сцену, о которой так мечтал Андроников, оборачивается громким провалом. Сегодня сложно, даже невозможно представить, что человек, который мог мгновенно завоевать внимание любой аудитории, в юности испытывал страх перед публикой. Но именно панический страх приводит к тому, что первое выступление Андроникова в качестве штатного филармонического лектора станет последним. Любопытно, что в документах Большого зала упоминания об этой истории не найти. Из рассказа Ираклия Луарсабовича мы знаем, что в тот вечер он должен был предварять концерт Александра Гаука, который дирижировал Первой симфонией Танеева. Но ни в одном концерте Гаука фамилии лектора Андроникова в программках нет. Она вообще впервые появится на филармонической афише лишь в 1948 году!

© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

За это время Андроников не только успевает справиться с боязнью сцены, но и завоевать огромную популярность. Его «устные рассказы» публика знает наизусть, но приходит слушать их снова и снова. Андроников не пародирует, не имитирует, не изображает героев своих «рассказов-портретов», он проживает за отпущенное на выступление время кусочек жизни своего героя. Леонид Утесов как-то назвал Андроникова «ходячим музеем словесных портретов». А Корней Чуковский писал:

«Андроников Ираклий Луарсабович – колдун, чародей, чудотворец, кудесник… За всю свою долгую жизнь я не встречал ни одного человека, который был бы хоть отдаленно похож на него. … Дело в том, что, едва только он войдет в вашу комнату, вместе с ним шумной и пестрой гурьбой войдут и Маршак, и Качалов, и Фадеев, и Симонов, и Отто Юльевич Шмидт, и Тынянов, и Пастернак, и Всеволод Иванов, и Тарле. Всех этих знаменитых людей во всем своеобразии их индивидуальных особенностей художественно воссоздает чудотворец Андроников…. Сам он при этом исчезает весь без остатка».

Еще в предвоенные годы Андроников выступает со своими рассказами в Москве, ездит по другим городам, с 1954 года, расширяя аудиторию на всю страну, ведет телевизионные передачи «Ираклий Андроников рассказывает».

В Большой зал филармонии Андроников приезжает с 1948-го и до середины 1970-х годов. Начиная с 1950-х в афишах значится только имя, фамилия и жанр: «Устные рассказы». Это не неряшливость редакторов, а намеренная позиция: Андроников не раскрывает подробностей программ, не договаривается заранее, что именно будет читать. Его концерт – всегда импровизация, всегда праздник: для самого выступающего и для его слушателей.

© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

В конце 1940-х такой традиции еще не было, а потому мы точно знаем, что во все свои первые выступления Ираклий Андроников непременно включал рассказ о том самом провальном выходе на сцену Большого зала в начале своей карьеры. Рассказ «В первый раз на эстраде», записанный на пленку в том же Большом зале, не только уморительно смешно рисует волнующегося новичка, не только детально точно изображает портрет Ивана Соллертинского, но остается признанием в любви к филармоническому залу:

«В тайных мечтах, – рассказывал Андроников, – мерещилось мне красное возвышение перед дирижерским пюпитром в филармоническом зале. Казалось, это самое счастливое на земле место. И что стоит только подняться на эту ступеньку, повернуться к залу спиной и взять в руку дирижерскую палочку – и вся жизнь станет ясной вперед и назад».

В 1970 году Ираклий Луарсабович снимет фильм «Воспоминания о Большом зале», в котором расскажет о тех, кто стоял на этом «самом счастливом месте на земле» – за дирижерским пультом ленинградской филармонии, выступал на ее сцене, и снова добавит, что всегда испытывает «необычайное благоговение», приходя сюда – как слушатель или как артист.

© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Очевидно, во время съемочного периода, Андроников проводит много времени в Ленинграде и много выступает: в 1970-м в Большом зале он дает восемь программ «устных рассказов». Обычно они идут парами через день: зал за один раз не вмещает всех желающих. В 1971-м он приезжает сюда дважды. В 1972-м всего лишь один раз. Концерты 1973 года дважды переносятся и состоятся лишь в марте 1974-го. Это будет последним выходом Андроникова на «эстраду» зала, который он так любил.

В 2015 году была издана книга «Притяжение Андроникова», в которой собраны воспоминания об Ираклии Луарсабовиче Чуковского и Шагинян, Катаева и Каверина, Товстоногова, Вознесенского, Юрского и многих других известных современников. Общим в воспоминаниях людей разных поколений станет неизменно восторженная интонация.

«Устные рассказы» Ираклия Андроникова остались в письменном, напечатанном виде, но гораздо лучше смотреть их в записях, которые тоже, к счастью, сохранились.

О. Р.