Луначарский Анатолий Васильевич – народный комиссар просвещения первого Советского правительства (1917–1929), по его распоряжению от 13 мая 1921 года была учреждена Петроградская государственная филармония.

Социал-демократическими идеями Луначарский увлекается в период ученичества в киевской гимназии. Он вступает в нелегальные кружки, читает и распространяет подпольную литературу. Его арестовывают, ссылают в провинцию. Учеба в Цюрихском университете, где Луначарский изучает классическую философию, не меняет его революционных убеждений. Не окончив университет по семейным обстоятельствам, он уезжает во Францию, с которой будет связана большая часть его зарубежной жизни. В Париже налажен его семейный быт, учится в школе его сын, сам Луначарский зарабатывает журналистикой. Из Парижа выезжает по делам партии в Неаполь, Лондон, Киев, Петербург, Москву. В Россию возвращается лишь после Февральской революции, будет представительствовать от большевиков в Думе, а после Октября возглавит Комиссариат просвещения.

Образованный интеллигент, искренне разделявший идеалы новой власти, он был призван революцией разрушить старый мир, но вместо этого выступил его охранителем, спасая культурное наследие России. Он любил свою работу, любил и себя в работе – ему нравилось принимать решения, нравилось ораторствовать с трибун, нравилось спасать. Ему нравилось быть своим среди научной и художественной интеллигенции, особенно среди литераторов, ведь он и сам был не чужд сочинительству, писал не только статьи, но и пьесы.

В каком-то смысле Луначарский и был своим, хотя сам называл себя большевиком среди интеллигенции и интеллигентом среди большевиков. Как большевика, его многие недолюбливали. Леонид Андреев высказался жестко:

«Он (большевизм. – ред.) съел огромное количество образованных людей, умертвил их физически, уничтожил морально своей системой подкупов, прикармливания. В этом смысле Луначарский со своим лисьим хвостом страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой свирепой своры. Он трус и чистюля, ему хочется сохранить приличный вид и как можно больше запутать людей, зная, что каждое новое “имя”, каждый профессор, ученый интеллигент или просто порядочный человек соответственно уменьшает его личную ответственность. Если даже Нерона многие одобряют за любовь к искусству, то как же ему, Луначарскому, не создать некоего “золотого века”, рая художников и режиссеров, рая, который так приятно контрастирует с черной чрезвычайкой и придает Л [уначарскому] вид исключительного джентльменства. Светлый луч в темном царстве – так, вероятно, он сам мыслит про себя, ибо кроме всего он человек пошлый и недалекий» ^[1].

Не приняла его и Академия наук. Но этот «недалекий» человек, выступая перед учеными, с легкостью переходил с одного европейского языка на другой, завершая речь на латыни и постепенно растапливая недоверие. К нему начали относиться лояльно. Некоторые симпатизировали. Блестящий ум отечества, Анатолий Федорович Кони называл его лучшим министром просвещения в истории России. Спустя почти 100 лет лучшим министром образования и культуры в истории советской и постсоветской России назовет Луначарского писатель Дмитрий Быков.

Не будем забывать, что от Луначарского зависела жизнь в самом прямом смысле этого слова – продовольственные пайки, заработки, дрова. И он изо всех сил старался помочь, обустроить, не без удовольствия взяв шефство над русской интеллигенцией. В его Петроградской приемной (а в Москву Луначарский переехал лишь в начале 1919-го) выстраивались очереди из просителей. И Луначарский, со свойственной ему энергией, взялся отвечать за всё. Он занимается ликвидацией безграмотности и подписывает Декрет о создании Физико-технического института Иоффе, печется об Академии наук, о библиотеках и издательствах, музеях, театрах, создает новые – возглавить директорат Большого драматического согласился Александр Блок.

Одна из задач наркома – реквизировать культурные ценности, которыми полны царские резиденции, княжеские дворцы, графские усадьбы. С экспроприацией Луначарский справляется не менее успешно. В кругу его интересов и редкие музыкальные инструменты, хранящиеся в частных коллекциях. Под началом наркома создается комиссия по изъятию инструментов и передаче их в Государственную коллекцию. Инструменты из Госколлекции передают музыкантам – солистам и квартетистам. Жанр квартета Луначарский ценит. Квартетные ансамбли появляются в большом количестве в Петрограде и Москве, Киеве и Харькове, а в 1925-м и 1927-м по инициативе наркома проходят Всесоюзные конкурсы квартетов. Он учреждает стипендиальный «Фонд помощи молодым дарованиям» для артистов, художников, музыкантов. Средства в фонд поступают в том числе и от лекций Луначарского. Он яркий оратор, способный свободно говорить на любые темы – о политике, истории и философии, науке и литературе, театре, кино и музыке. Доклад Анатолия Луначарского в Большом зале филармонии, 1926
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

С лекциями Луначарский будет выступать и в Большом зале. Распоряжение об открытии Филармонии в здании Дворянского (а теперь – Народного) собрания нарком подписал 13 мая 1921 года. Этому предшествовало несколько лет борьбы за существование бывшего Придворного оркестра. И здесь поддержка Луначарского сыграла решающую роль. Он не только подписывал циркуляры, гарантирующие сохранность оркестра, но и вел пропагандистскую кампанию в прессе и на эстраде, разъясняющую необходимость существования симфонического коллектива и музыкальной классики для народных масс. Он искренне уверен в насущности проблемы.

Музыку Луначарский любил и знал. С 1903-го он публикует статьи и рецензии – о Бетховене, Вагнере и Вебере, о Шопене (к 100-летию), Берлиозе и Рихарде Штраусе, о Бородине и Римском-Корсакове, о Танееве и Скрябине, о Стравинском и «Русских сезонах» Дягилева в Париже. Теперь, проповедуя идеалы новой пролетарской культуры, он пишет:

«В числе прочего годного к употреблению наследия из царского двора достался нам и ‘’императорский придворный оркестр’’ … Взяв власть, мы, коммунисты, представители трудового народа, и не подумали – как ожидали от нас, ‘’вандалов’’ – разрушить и распустить оркестр. …мы … предоставим народу на поучение и наслаждение этот прекрасный музыкальный коллектив».

(«Петроградская правда» от 27 сентября 1918 года)

Предметом заботы Луначарского становятся «Народные симфонические концерты», организованные Государственным оркестром и проходившие большей частью в Гербовом зале Зимнего дворца.

«Народ полюбил пышный и стройный дворец, им завоеванный. Нигде рефераты, концерты, киносеансы не собирают столько публики. Будут, знаю, посещаться толпами эти вечера и утра первоклассной музыки. Имейте в виду, что оркестр вовсе не хочет давать народу так называемую общедоступную музыку, играя ее во втором сорте. Оркестр сознает, что он народу должен дать лучшее, на что он способен, и выбрать программы, полные великим духовным содержанием. … В ближайшую пятницу будет иметь место первый такой концерт. Я хочу открыть эту серию вечеров высокого искусства для народа небольшой лекцией на тему: «Народ и музыка». (там же)

Луначарский переводит оркестр из Комиссариата имущества в Комиссариат просвещения, создает при нем Музыкальный отдел (им руководит Артур Лурье), призванный заботиться о музыкантах.

Особенно трудной выдается для оркестра зима 1919–1920 годов, музыканты начинают покидать коллектив. Распоряжение Луначарского от 19 октября 1920 года становится охранной грамотой оркестра, здесь впервые коллектив назван Филармоническим:

«Настоящим сообщаю, что Петроградский Государственный Филармонический Оркестр является единственным симфоническим учреждением Республики, образцовым и показательным. Всякое посягательство на внесение дезорганизации в деятельность этого оркестра и попытки его разрушения – преступны. Государственный Филармонический оркестр Петрограда должен остаться неприкосновенным, как учреждение, имеющее первостепенное художественное и общегосударственное значение».

Письмо представителей месткома Государственного оркестра Анатолию Луначарскому
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Следующим шагом наркома было подписание Распоряжения о создании на базе Государственного оркестра Петроградской филармонии. Не удивительно, что в рукописной «Золотой книге» Филармонии, где собраны памятные записи выдающихся музыкантов, есть и текст Луначарского:

«Поздравляю Госуд. Филармонию с великолепной десятилетней работой на службе строительства социалистической культуры. Желаю дальнейшей ещё более блистательной деятельности.

Нар. Ком. просв. РСФСР
Ан. Луначарский
9.Х.1927
Петроград».

Эта дата может показаться странной, ведь 10-летие Филармонии формально следовало отмечать в 1931 году. Но жизнь, счастливо обманываясь, отсчитывали от Октябрьской революции 1917-го, приписывая ей все заслуги, в том числе и по сохранению оркестра, едва в те дни не распавшегося, хотя и имевшего к моменту краха Империи прекрасную 35-летнюю историю.

Сколько раз Луначарский выходил на сцену Большого зала, точно не известно. Сохранилась фотография 1926 года: нарком выступает перед публикой, справа от него отчетливо виден памятник Ленину (прежде там был памятник Екатерине Великой, затем лозунг «Работница, стой на страже Р.К.П.»).

В июне 1929-го Луначарский держит речь на Первой всероссийской музыкальной конференции, которую проводят в Большом зале. Устному докладу предшествует статья в газете «Красная новь» – короткая, осторожная, без азарта, столь свойственного Луначарскому прежде. Его полномочия к этому времени сильно урезаны. Созданный при Наркомпросе в апреле 1928 года отдел «Главискусство» берет под свой тотальный контроль и музыку. А к 1929-му Агитпроп ЦК РКП (б) жестко определяет идеологические задачи советского музыкального искусства. Первая музыкальная конференция призвана разъяснить эти задачи исполнителям. Главный лозунг: «культура – массам», и никакой вредной буржуазной демагогии. Вполне вероятно, на новую доктрину в области культуры Луначарский опирался и в своих лекциях, которые читал в 1931 году в Большом зале, – «Культура новой коммуны и кризис капиталистической культуры на западе», «Молодежь и культурная революция». В докладе «Вооружение под маской разоружения», сделанном 27 января 1931-го, он выносил на публику тезисы своих будущих речей на Женевской международной конференции по разоружению, она, после долгой и тщательной подготовки, состоится в начале 1932 года ^[2].

А уже на следующий день, 28 января, Анатолий Васильевич будет держать слово на литературном вечере памяти Достоевского, где выступят актеры Московского Художественного театра – Качалов, Москвин, Тарасова. Достоевский – отдельный сюжет в биографии Луначарского. В 1918-м он открывал памятник Достоевскому работы скульптора Сергея Меркурова на Цветном бульваре в Москве (в 1936-м перенесен во двор Музея Достоевского). В 1921 году выступил с большой речью на торжествах по случаю 100-летия писателя, стенограмма речи «Достоевский как художник и мыслитель» была опубликована в журнале «Красная новь». Спустя 10 лет написал объемную рецензию на книгу Михаила Бахтина «Проблемы творчества Достоевского».

В слове о Достоевском в 1921 году Луначарский говорил:

«Если бы Достоевский воскрес, он, конечно, нашел бы достаточно правдивых и достаточно ярких красок, чтобы дать нам почувствовать всю необходимость совершаемого нами подвига и всю святость креста, который мы несем на своих плечах. Достоевский сделал бы больше. Он научил бы нас найти наслаждение в этом подвиге, найти наслаждение в самых муках и глазами, полными ужаса и восхищения в одно и то же время, следить за грохочущим потоком революции. Блок, покойный Блок был достаточно учеником пророческим, чтобы следовать перед нами, как бы в духе Достоевского. И он говорил: "Поток революции разрушает твои надежды, твои мечты. Он несет с собою много мути и грязи. Но прислушайся, о чем говорит он! Его гул всегда звучит о великом". Россия идет вперед мучительным, но славным путем и позади ее, благословляя ее на этот путь, стоят фигуры ее великих пророков и среди них, может быть, самая обаятельная и прекрасная фигура Федора Достоевского» (цит. по сайту).

Вряд ли в январе 1931 года Луначарский мог повторить эти слова со сцены Большого зала филармонии. За окном было уже совсем другое время, а Луначарский уже не был народным комиссаром. Он подал рапорт об отставке в конце 1929-го, вовремя: его преемника Андрея Бубнова в 1938-м расстреляли. Луначарский же был назначен председателем Учёного комитета при ЦИК СССР, получил должность директора Института русской литературы и звание академика Академии наук СССР. 26 марта 1932 года на заседании Академии, посвященном 100-летию со дня смерти Гёте, он выступил, в числе других докладчиков, последний раз в Филармонии.

Анатолий Луначарский хотел уехать в Европу, и в 1933-м был отправлен дипломатом в Испанию, но по дороге тяжело заболел и умер во Франции. О чем он больше думал в последние дни: о «необходимости совершаемого подвига» и «святости креста», пронесенного «на своих плечах», или о том, что «поток революции разрушает твои надежды, твои мечты»? Известно лишь, что Луначарский отказался пить из ложки предложенное доктором шампанское, потребовав бокал. Но в этом была уже другая, чеховская рифма.