Концерты

Второй иноземный гость Филармонии, германский дирижер Герман Абендрот с первого же выступления завоевал прочные симпатии. Характерно, что успех определился совершенно явственно после неблагодарного в сущности номера. Прежде всего, Регер, открывший программу симфонического вечера, никогда не пользовался у нас любовью, несмотря на неоднократные попытки с разных сторон привлечь к нему обостренное внимание. Регер, не без некоторого основания, пользуется у нас репутацией „скучного" композитора. Таким он и является в крупных своих произведениях, в том числе и в только что исполненной сюите к картинам Беклина. Эпигон Баха и Брамса, представитель неоклассической школы с ее культом абсолютной строгости музыкальной мысли, Регер в названной сюите взялся за изобразительные задачи, требующие от композитора инструментаторской изобретательности, большой подвижности воображения и особого склада музыкального изложения. Немудрено, что Регеру иллюстративный замысел не удался: его оркестровая палитра не имеет для того достаточно ярких красок, а его творческая мысль мало приспособлена для звукового претворения зрительных образов. Стоит хотя бы сравнить рахманиновский „Остров мертвых" с регеровской интерпретацией той же картины, чтобы убедиться в немощности представшего пред нами композиторского толкования. Точно так же томительно и мало убедительно претворение „Отшельника, играющего на скрипке“. Мелос здесь не имеет рельефности контуров. Интереснее „Волны“ и „Вакханалия“ благодаря более живым темпам.

Еще в большей мере развернулись блестящие данные Абендрота в симф. поэме Р. Штрауса „Тиль Эйленшпигель“ (какое богатство оркестровых красок по сравнению с серым фоном Регера!) и 7-ой симфонии Бетховена, проведенной дирижером на память. Капитальное произведение творца „Девятой“ предстало пред нами в сильной и яркой трактовке, с прекрасно и тщательно отделанными деталями. Гениальное Allegretto прозвучало проникновенно, выявив всю значительность своего глубокого эмоционального содержания. Более формально был передан финал симфонии, но тут в значительной мере виновато время, наложившее свою тяжелую руку на партитуру Бетховена.

В общем можно констатировать, что в лице Абендрота мы познакомились с крупной артистической индивидуальностью, особенно вырастающей при появлении на нашей концертной эстраде, не изобилующей большими дарованиями. Уступая своему предшественнику Отто Клемпереру в способности глубокого опоэтизирования звукового материала, Абендрот все же представляет выдающийся интерес, как прекрасный техник и весьма одаренный природою музыкант, впитавший в себя лучшие традиции германской музыкальной культуры.

Исламей