Филармония

[«Д» буквицей] ДЛЯ человека, который видит в музыке не одно только приятное развлечение, а ищет в ней глубокой радости, недостаточно довольствоваться одним лишь оперным репертуаром. Последний даст, в общем, скудную пищу в сравнении с симфонической музыкой. Именно в ней — сокровеннейшие мысли композитора, неподделанные для театра. Оттого симфонии — наиболее привлекательная форма для композитора, наиболее свободная для создания его звукового мира.

Переполненный зал Филармонии на последнем (20 января) симфоническом общедоступном концерте Г. Абендрота служит лучшим показателем назревающей потребности рабочих, пролетарской учащейся молодежи и широкой публики в наслаждении серьезной музыкой.

Программа концерта и выполнение его — настоящее событие нашей музыкально-общественной жизни: повеяло духом подлинной музыкальной культуры. Г. Абендрот — большой художник, крупный мастер техники и тонкий знаток оркестра. Он умеет подчинить себе оркестр, держит его уверенно, твердо и отчетливо, определенным взмахом. Ничего изысканного, никакой внешней аффектации, позерства и желания подчеркнуть личную индивидуальность в толковании партитуры. Он как-то парит — сливается с оркестром, зажигая его своим огнем и темпераментом. У него — каждая нота на счету, все логично, все ноты звучат, оркестранты, как будто, внедряются в существо исполняемого произведения. Для него партитура — организм, а не оживленная канва. Великолепная память у Абендрота: дирижирует наизусть. Этот художественный огонь, которым он воодушевлял оркестр, электризует и публику.

Программа концерта состояла из четырех имен: Бетховен, Вагнер, Лист и Штраус. Глубоко продуманно проведена была 3-я симфония Бетховена. Она составляет эпоху не только в дни великого композитора, но и во всей истории музыки. В ней так щедро разлито чувство высшей человечности, она поднимает и укрепляет в нас веру в человека, в беспредельность его сил, она бодрит нас. И в толковании Абендрота мрачный похоронный марш был полон мужественной скорби, оркестр произвел сильное впечатление своим мощным звучанием.

Вступление к музыкальной драме «Парсифаль» Вагнера менее захватило слушателей: может быть, Абендрот, после Бетховена, не проявил того глубочайшего выражения настроения, которым проникнута основная тема «Парсифаля». Зато Штраус (симфон. поэма «Дон-Жуан») обнаружил всю виртуозную дирижерскую технику Абендрота. Поэма, с ее романтическим безумием героя, с ее красочностью, острыми и смелыми гармоническими штрихами, блеском и остроумием оркестрового письма, — предстала во всей яркости. Необыкновенно сильная передача поэмы Листа «Тассо» вызвала восторг. «Тассо» — типичное произведение Листа. Чародей искусства, он умел задеть все струны человеческой души. Его грандиозный творческий размах, страстность его пафоса увлекательно звучали.

Вообще, Абендрот умеет извлечь из оркестра огромную звучность, бурные эмоции, но умеет показать и паутинную ткань оркестровки.

> Если признать, что очередная задача наша — планомерное приобщение пролетарских масс к чистой музыке, то надо приветствовать появление таких дирижеров на общедоступных концертах Филармонии.

А—ЛЕК.