Заумная музыка

От скрещения Филармонии с Институтом Истории Искусств родились камерные концерты „новой музыки“, где демонстрируются последние новинки Запада. Теоретически мысль очень хорошая: отчего бы и не познакомиться с современными достижениями европейского музыкального творчества! Но практически... практически результаты оказываются очень плачевными, хотя в своем роде и поучительными, но только не для устроителей концертов.

Это уже не первый опыт демонстрирования искусства Европы, вернее, выставок музыкальных монстров Запада. Однако практика наших „культуртрегеров“, видимо, ничему не научила. Они с таким безграничным уважением и священным трепетом относятся ко всему, что исходит из-за границы, — что без всяких рассуждений суют на программу все кипы нот, которые попадают к ним в руки. Как можно сметь свое суждение иметь! От этого и получается, что огромное большинство новинок оказывается заумной и бессодержательной какофонией, достойной кошачьих концертов. Собирающиеся ценители умирающего искусства таращат глаза, чтобы не заснуть, и терпеливо напрягают слух, чтобы не зарекомендовать себя невеждами.

Вот, напр., первый концерт, представлявший такой чисто осведомительный интерес. Что он дал? „Живая струя“ Запада оказалась заледенелой в своем механическом конструктивизме. В квартете венгерца Велеша ни на секунду нельзя установить, где же тут живая творческая мысль. От всей композиции веет тяжеловесной и даже не логичной выдумкой, построенной из мелких осколков.

Такое же надуманное и клочковатое сочинение представляет собою соната для виолончели соло того же автора. Обрывки мысли в разнообразном техническом преломлении не представляют никакой ценности. Здесь прежде всего нет музыки. Слушать такую пьесу можно лишь благодаря отчетливому исполнению А. Штримера, исчерпавшего все ее детали. Не на много выше оказался Велеш в своем сочинении „Geistliches Lied“ для м.-сопр., баритона и трио (скрипка, альт и форт.). Композитор проявляет в нем полное и откровенное пренебрежение к вокальным возможностям женского голоса, заставляя его звучать в самом невыгодном для него освещении, как в смысле тесситуры, так и в смысле сопровождения. Но для чего же тогда было включать его в ансамбль? Более удачными оказались реплики баритона, но их спасло лишь участие такого певца, как П. З. Андреев.

Аналогичными Велешу оказались и творения Шенберга, имеющего у нас немногочисленных адептов, предпочитающих звуковую форму ее содержанию. Здесь еще в большей мере сказывается гегемония композиторской изобретательности над тем, что составляет сущность подлинного искусства. Квартет Шенберга, длящийся без перерыва в течение 45 минут, представляет собою утомительную цепь надуманных и сухих звукокомбинаций. Однообразны и жестки по своему тупому, бесцветному колориту и форт. пьесы Шенберга, подвижнически исполненные А. Д. Каменским.

Второй концерт, посвященный главным образом французу Мийо, равным образом не принес утешения. 4-ый квартет еще представляет некоторый интерес остротой звучаний и четкой, живой ритмикой, но в 5-м квартете того же композитора все внутренние скрепы звуковой постройки совершенно отсутствуют. Это — ушераздирающее наложение друг на друга нескольких ничем не связанных голосов, своей автономней иллюстрирующих ничем не оправдываемый симбиоз. 5-ый квартет Мийо очень ярко характеризует развал искусства Запада. А потому и черпать из этого отравленного органическим разложением источника нужно с большой осторожностью.

P. S. 3-й концерт сверх ожидания оказался более интересным.

Исполнявшийся квартет молодого чешского композитора Кшенека — произведение вполне доброкачественное. Здесь есть мелос, приемы же разработки, частью унаследованные от классиков, довольно свежи и ярки.
Еще более сильное произведение — квартет (ор. 22) германского композитора Пауля Хиндемита.
В нем чувствуется вдохновенный композиторский размах и мастерство, являющееся средством для выражения сочных, остроумных, пестрых и живых, как сама жизнь, мыслей.
Если по временам они уклоняются в шаблон, то чутье автора спасает его от рискованных оборотов. По форме и инструментовке — квартет сделан отлично.

Очень ценным произведением является также соната Хиндемита для альта и ф-п., исполненная А. Рывкиным (альт) и А. Каменским (ф-п.).
Не совсем обычная по громоздкости фактура фортепианной партии нарушала звуковые пропорции ансамбля. Пианисту Каменскому следовало бы при явной независимости своей партии более чутко соразмерять нарастание на f и ff. Жесткая звучность рояля не помешала однако альтисту Рывкину выявить прекрасный звук и большие технические ресурсы. Партия альта в этой сонате трудна и обнаруживает в авторе тонкого знатока этого инструмента.

М.—М.