В. Софроницкий

Редкие за последнее время выступления пианиста Владимира Софроницкого неизменно привлекают на его концерты широкие кадры слушателей, ценящих в нем не только крупного технического исполнителя, но и художника чистой воды, дарящего свою аудиторию моментами настоящих эмоциональных переживаний. Софроницкий, как исполнитель, весь — в исполняемом, весь — в кругу вызываемых его игрой настроений и образов. Отсюда — его достоинства и недостатки. Достоинства очевидны и не требуют пояснений, так как для всех ясно значение момента увлечения и искренности в искусстве. Недостатки неизбежны и здесь. Пребывая в тесной черте творимого им мира, Софроницкий часто забывает, что увлекаться не всегда значит увлекать. Впитывая в себя много, он значительно меньше внимания уделяет своим слушателям. Весь в себе, он концентрирует, а не разбрасывает расточаемую им энергию. А между тем всякий исполнитель есть прежде всего носитель силы центробежной, а не центростремительной. Поэтому, как пианист, Софроницкий убедительнее, чем исполнитель: весь артистизм его типа игры — прежде всего для себя, а потом для других. Это „обстоятельство“, смыкая его с аудиторией узами несомненного психического контакта, слишком часто и легко размыкает ту же связь, образуя тогда довольно длительные периоды времени, когда уже не чувствуешь и не слушаешь пианиста, а только наблюдаешь и слышишь его. Говоря о частностях, остается заметить, что Шопен звучал у Софроницкого на этот раз лучше, чем Лист. Проникновенно и четко (замечательные октавы) исполнен „Лесной царь“. Бетховен (соната, op. 111) оставил бледноватое впечатление. На бис исполнены пьесы Скрябина.

Es.