Вперед к Прокофьеву!

ИНТЕРЕС к П. Монтё возрастает с каждым концертом. Третий концерт привлек внимание публики значительно больше, чем первые два. В программу его входили: „Римский карнавал“ Берлиоза, еще раз „Pacific 231“ Онеггера, „Истар“ д’Энди, „Поэма“ для скрипки Шоссона в исполнении французской скрипачки Ивонны Астрюк и „Шут“ Прокофьева. И. Астрюк произвела на этот раз гораздо лучшее впечатление, чем в своем сольном концерте.

Главный интерес концерта сосредоточился на „Шуте“ Сергея Прокофьева. Исполненные 8 небольших номеров составляют сюиту из балета „Сказка о Шуте, семерых шутов перешутившего“, написанного на сюжет народной сказки Пермской губ. Нужно ли говорить еще раз о том, какого громадного масштаба художника ми имеем в лице Сергея Прокофьева? Каждое новое столкновение с его музыкой об этом говорит красноречивее всяких слов. Но, к сожалению, с творчеством Прокофьева мы встречаемся лишь случайно, урывками и музыки его в конце-то концов не знаем. В этом нужно сознаться, сознаться для того, чтобы подчеркнуть необходимость изучения и ознакомления самых широких слоев нашей публики с творчеством этого coвpeменного гениальнейшего русского композитора. У нас в этом направлении делается до смешного мало.

Отношение к Прокофьеву у нас такое же, как и ко всей, так называемой, новой музыке: мы очень ею интересуемся, но она у нас пока только случайная, очень, правда, занятная, не без чудаковатостей — гостья, но только гостья, а не полноправная хозяйка в нашем музыкальном быту. В интересе к Прокофьеву — как и вообще к новой музыке — у нас все же больше простого, поверхностного любопытства, чем любознательности. Мы все еще относимся к его музыке, как к шалостям талантливого юноши (он все еще у нас „юный (!?) скиф“). Не приходится говорить о том, что такое отношение крайне... устарело.

Прокофьев давно ушел от „шалостей“ (были ли это только „шалостями“??!) — Прокофьев — зрелый мастер, с громадной убедительностью, и убежденностью и силой гения, утверждающий в музыкальном искусстве свое творческое „я“! Нам пора это осознать и пора уйти от общих мест в его оценке, от улыбок снисходительного одобрения, с которым мы слушаем его музыку — нам нужно изучать Прокофьева, просто… знать его музыку. В этом году мы слышали его „Скифскую сюиту“, скрипичный концерт (Сигети), „Апельсины“ (их то мы теперь уже будем знать!), 5-ю сонату и сейчас несколько №№ из „Шута“. Но можем ли мы сказать, что мы знаем эти вещи, прослушавши их лишь один раз? А кроме того — ведь это все-таки только очень небольшая часть, капля в море всего написанного Прокофьевым! Положение это ненормально, оно должно быть исправлено, изменено! Или в самом деле необходима трагическая гибель, смерть художника, чтобы возбудить к его творчеству интерес на месяц — другой??!..

Мы предлагаем еще в текущем сезоне об’явить „месяц“ живого Прокофьева, в течение которого должны быть исполнены все его произведения (и по несколько раз!!). У нас не знают ни его сонат (знают одну III — а их у него 5), не знают его фортепианных концертов (в особенности гениальнейшего III), не знают его песен — кроме Ахматовского цикла у него есть 5 песен без слов (II из них переделаны для скрипки — ее играл у нас Сигети), Бальмонтовский цикл. Должны быть повторены „Скифская сюита“, „Шут“, скрипичный концерт. Но этого мало. Дело не должно ограничиться лишь этим „месяцем“, этим одним циклом. Нужно, чтобы наши пианисты, певцы, дирижеры взялись за изучение и исполнение Прокофьева. Нам нужно приобщиться к его творчеству, сделать его нашим, узнать его музыку, чтобы оценить, понять и гордиться по праву, так как всем своим отношением к жизни, своим бунтарством, силой и размахом своего творчества — он принадлежит нам и должен быть нашим.

М. Гринберг