Кнаппертсбуш в Бетховенском цикле

Поток концертов, посвященных Бетховену, близится к концу. В Филармонии на этих днях трижды (три вечера подряд) прозвучала девятая симфония.

Это рекордное достижение вынесли на своих плечах оркестр Филармонии, хор капеллы, четверо солистов академического театра (Горская, Тарновская, Куклин и Рейзен) и дирижер Ганс Кнаппертсбуш. Большие достоинства этого артиста теперь еще более несомненны, чем раньше. Если тогда я отметил в его дирижерском активе большую технику, хорошо развитую и к тому же очень понятную дли зрителя пластику движений, эластичность фразировки и проч., то теперь к этому всему я готов присоединить еще и такие свойства, как подкупающую непосредственность и теплоту трактовки и вполне уместный (временами) либерализм в отношении художественной самопроявляемости отдельных артистов оркестра. Кнаппертсбуш не давит оркестр своеобразием и силою своей индивидуальности. Правда, чисто звуковой итог от подобного способа использования оркестровых сил не всегда выигрывает и редко достигает возможного максимума силы, разнообразия и сочности.

У Кнаппертсбуша, как у художественной индивидуальности, заметен явный перевес таких свойств, как живость, веселие, беззаботность, игривость, изящество — с одной стороны и с другой — склонность к сентиментализму или теплой, но несколько подчеркнутой эмоциональной чувствительности. Сосредоточенная серьезность глубоко мыслящего артиста, а тем более волевая напряженность художника, одержимого какой-либо единой грандиозной или возвышенной идеей, — это не его типичные свойства. Отсюда понятен и вывод: ему несколько чужды те произведения, которые ярко отмечены печатью драматизма или трагизма. Таков именно Бетховен на вершинах своего творчества.

Мне удалось прослушать из бетховенского цикла под эгидой Кнаппертсбуша только две, — 5-ю и 9-ю симфонии. И в той, и в другой ему мало удались, на мой взгляд, крайние части. В трактовке обоих первых Allegro не было необходимой внутренней цельности и захватывающего драматизма, чувствовался темповый произвол и отсутствие глубокой монолитной концепции.

Финалу 9-й Кнаппертсбуш придал признаки чисто немецкой хоральной торжественности, ясности и расчлененности, отняв у него характер разрывающей национальные покровы, страстной, ликующей, экстатически переливающейся через край напряженности. Тот же характер размеренности и официальной торжественности был им внесен и в финал 5-й симфонии.

Напротив, медленные части обеих симфоний — в особенности 9-й, прозвучали у него чрезвычайно тепло и содержательно-ясно, что создало в итоге, однако, несколько однобокую перспективу для этих монументальных вещей в целом.

А. Римский-Корсаков