„Песни Гурре“

(Филармония)

Постановка Филармонией симфонических «Песен Гурре» Арнольда Шенберга — значительное событие сезона, как по масштабу этой капитальной пьесы, так я по силе впечатления, оставленного ее исполнением. Если до сих пор имя Шенберга, знакомого лишь по двум-трем малодоступным вещам, служило у нас неким пугалом для слушателей-любителей, то «Песни Гурре» должны будут внести в такое отношение существенные корректуры.

«Песни Гурре» — целое море то нежно-лирической, то бурной, стремительно-огненной музыки, быть-может, часто излишне многоречивой и не вполне оригинальной (явно дает себя чувствовать влияние Вагнера), но всегда согретой внутренним теплом, содержательной, и мощной, — в этом ее неотразимое обаяние.

Одоление сложнейшей партитуры, хотя и в облегченной редакции (исполнение полной редакции, еще более монументальной, невозможно у нас, в виду крайне громоздкого состава ее оркестра) потребовало много времени и громадного напряжения сил от оркестра, хора, солистов и, более всего, — дирижера. На долю последнего выпала исключительно ответственная миссия, обусловленная технической сложностью оркестровки и планировкой самой звучности, что, при многообразии входящих в это произведение исполнительских элементов, потребовало особого искусства. И надо сказать, что передача «Песен Гурре» явилась победой дирижера Малько, заявившего здесь о своем огромном опыте, эрудиции и проницательном художественном вкусе. Наблюдавшие за длительной репетиционной подготовкой «Песен» не могли пройти равнодушно мимо той мелодической организованности, с которой это гигантское произведение было «поднято» и получило внешне устойчивые и эмоционально-живые очертания.

Донести до аудитории всю сущность сумрачного, но в целом очень поэтического скандинавского сказания (перевод текста М. Кузмина), было также большим достижением солистов. Наиболее осознано и во всеоружии вокально-декламационной подготовки подошел к своей задаче Н. Н. Рождественский, давший максимум речевой выразительности. (Его фрагмент в отличном переводе В. Коломийцова). В. Павловская поражала мощью своих голосовых средств в трудной партии Тове, часто соперничая с массовой звучностью оркестра. Тепло переданы песни «лесной горлицы» О. Мшанской и шута Клауса — В. Тихим. Успешно также преодолел трудный мелодический текст Н. Куклин (Вальдемар) и небольшой песенный эпизод (крестьянин) Фрейдков. На большой высоте оказались оркестр Филармонии и хор Аккапеллы, если кое-где певцы и «давились», то виною тому непомерно высокий регистр хоровых партий. Использование предельных регистров звучания как инструментальных, так и вокальных, вообще характерно для «Песен Гурре». Этим, особенно, отличается их третья часть, где, кстати сказать, была развернута впечатляющая мощность звучности.

В. Музалевский