Заключительный концерт

Итак, заканчивается праздник, и занавес поднимается для нас в последний раз.

Показ театрального и музыкального искусства Ленинграда в Москве пришел к концу. Финалом его был заключительный концерт в Большом театре СССР, талантливый, парадный и торжественный.

Мы знаем и ценим умную и строгую культуру Ленинграда. Нет нужды говорить об этом лишний раз. Но развернутое так обильно, так полно и последовательно искусство города Ленина заставило нас оценить его по-особому и ощутить показ, как настоящий праздник таланта вдохновения и удачи мастера.

Как полагается, концерт был очень парадным. За один вечер на концерте нам должно было быть показано очень многое из того даровитого и пленительного, чем славен Ленинград. Тут только мы ощутили особенно полно, как богат этот город искусством. Показанные врозь отдельные спектакли и концерты были значительны каждый сам по себе. Тут, на этом концерте, все соединилось, как бы сложилось вместе под чертой итога, туго увязанное в рамки одного вечера.

Стали особенно видны отдельные, присущие Ленинграду черты мастерства.

Прежде всего — это точность. Строгость, чистота и точность в передаче своей мысли. Симфонический оркестр Ленинградской государственной филармонии играл на заключительном концерте третью часть шестой симфонии Чайковского. Дирижировал Е. Мравинский. Это была музыка умная, сильная и вдохновенная. Как всегда, у Мравинского пленяют ясный и прозрачный рисунок, увлекательная трактовка, рассказ для нас, слушателей, всех мыслей, заложенных в симфонии. Весь «разговор» Мравинского с оркестром, происходящий на эстраде, очень интересен тем, как оба, и дирижер, и оркестр, чудесно понимают друг друга. У них все общее — и мысли, и ощущения. Не часто удается видеть такую предельную общность понимания исполняемой вещи. Это и создает такую точность и чистоту в выражении больших чувств, которые доходят до самого сердца слушателя.

Эта же точность и чистота есть у пианиста Софроницкого, игравшего на концерте только одну вещь — этюд Скрябина. Пианист нервный и тонкий, Софроницкий обладает даром быть очень точным во всем, что он задумал рассказать нам. Блестящий техник, Софроницкий никогда не позволит себе лишний раз блеснуть этим своим богатством в ущерб мысли. Софроницкий прежде всего — высокий романтик. Все остальное, — головокружительная легкость, изящество, виртуозность, — это только дополнительное богатство. Главное — в этой внутренней сосредоточенности пианиста, в большой душевной чистоте каждой вещи, в ее поэзии и романтике.

Порадовал нас своей игрой Павел Серебряков. Мы услыхали и совсем маленького пианиста — Олега Каравайчука. Был исполнен его романс для скрипки и фортепиано. Партию скрипки исполнял ученик школы одаренных детей Ленинградской консерватории Зондерегер, партию рояля — сам автор. Романс Олега Каравайчука пленяет своим лиризмом, неожиданной в таком маленьком белокуром человечке глубиною и тонкостью мысли.

Артисты Ленинградского государственного ордена Трудового Красного Знамени академического театра драмы имени А. С. Пушкина показали нам чеховскую «Свадьбу». В спектакле были заняты почти все актеры театра. Даже гости на «Свадьбе» были не менее чем заслуженные артисты республики. Так-то и получилось, например, что дама, молчаливо и упорно запихивающая в свою сумку яблоко со свадебного стола, вдруг стала центральной фигурой на сцене. Не было здесь ни маленьких ролей, ни маленьких актеров. Умную и грустную чеховскую шутку актеры поделили между собою и рассказали так полно и выразительно, как только могли им дозволить их дарование и опыт. Чудесный получился телеграфист Ять у Н. Черкасова. Е. Корчагина-Александровская, Л. Вивьен, Ю. Юрьев, К. Скоробогатов, — все это мастера тонкие, и смотреть их всегда интересно. Очень грустный Ревунов-Караулов, сделанный Б. Горин-Горяиновым. Здесь есть все: и горькая старость, и одиночество, и большая человеческая боль. Горин-Горяинов превосходно уходит со сцены, — какая тяжелая у него, какая обиженная и сгорбленная спина!

Отдельно хочется поговорить о балете.

О Галине Улановой писали столько, что трудно прибавить что-либо. Сейчас мы с ней прощались. Нам были показаны адажио, вариация четырех лебедей и кода из балета Чайковского «Лебединое озеро». Никогда еще, кажется, мы не видали таких бесконечно нежных отношений, какие существуют между музыкой Чайковского и танцем Улановой. Это рассказ о любви и грусти, простой, вдохновенный и чистый. Очень романтичен партнер Улановой К. Сергеев.

Н. Дудинская и В. Чабукиани показали нам танец «Весна». Чабукиани — танцовщик, который замечательно распоряжается всеми трудностями, всем сложным и виртуозным, что возникает в танце. Высокая техника у Ф. Бaлабиной и Н. Зубковского, исполнивших па-де-де из балета «Арлекинада».

Когда смотришь на это поколение ленинградского балета, на все сильное и талантливое, чем оно отмечено, то проникаешься особым интересом к поколению, только подрастающему, — ученикам Ленинградского государственного хореографического училища. «Полька-соревнование» Штрауса — это увлекательная балетная игра, умно, поставленная педагогом Н. Камковой. Учащиеся с третьего по десятый класс показывали нам танцы народов Союза ССР. По этим танцам можно видеть, как высокое техническое мастерство балета дает возможность подойти к любым трудностям, по-настоящему ощутить и исполнить национальный танец во всем его богатстве. Снова встретились мы на заключительном концерте с академической капеллой под управлением А. Свешникова. Снова слушали мы певцов С. Мигая, Н. Печковского, П. Андреева, С. Преображенскую, Н. Середу, Е. Вербицкую, А. Халилееву, И. Витлин, З. Аббакумова. Хор и оркестр государственного ордена Ленина академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова исполнил увертюру и хор из оперы «Иван Сусанин». Дирижер А. Пазовский порадовал нас великолепной техникой, богатством красок и звучаний.

Все это было праздником, очень торжественным и очень нарядным. Мы прощались с артистами города Ленина, гостившими у нас в Москве. Прощание вышло теплым и хорошим.

Т. Тэсс