Концерты Софроницкого

Концерты Софроницкого всегда являлись художественным событием в музыкальной жизни нашего города. Они привлекали большую аудиторию слушателей, неизменно приветствовавшую одного из самых выдающихся пианистов нашей страны.

Можно с уверенностью сказать — ни один из его прежних концертов не ожидался с таким повышенным интересом, как его нынешнее выступление в Филармонии. Здесь сыграли роль и долгое отсутствие его имени в ленинградской концертной жизни и та обширная серьезная программа, являющаяся своеобразным отчётом художника в своём родном городе. Софроницкий — один из талантливых учеников блистательной ленинградской школы профессора Л. В. Николаева, давшей стране немало первоклассных музыкантов. Её отличительные свойства — предельная техническая свобода, позволяющая пианисту с лёгкостью исполнять самые сложные произведения.

Но не это характеризует облик Софроницкого как пианиста. Владея в совершенстве завоеваниями школы Николаева, Софроницкий обратил виртуозность техники в тончайшую поэзию звукового воплощения и постижение композиционного замысла произведения. Блеск пассажей никогда не был и не будет в его руках самоцелью, — он стремится глубоко проникнуть в душу произведения, привнести в его исполнение свои особые индивидуальные качества артиста.

В игре Софроницкого поражают неповторимая прелесть, духовное благородство и артистическое обаяние.

«Воспроизведение — это второе творение». Это положение, высказанное величайшим пианистом прошлого А. Рубинштейном, вполне приложимо к творческому облику Софроницкого. Оно объясняет и колебания между меньшими и большими удачами пианиста. И как бы ни была высока его техника, не ею в итоге создаётся великое искусство всякого воспроизведения, не ею определяется воссоздание мыслей и чувств, лежащих в основе музыкального творения.

Первый концерт (9 февраля) был представлен именами композиторов-романтиков Шумана, Шопена и Листа и именами русских композиторов — Скрябина и Прокофьева.

Симфонические этюды Шумана — это цепь вариаций, непрерывно развивающих основную музыкальную идею и доводящих её до ликующего, мажорного финала. По интенсивности и эмоциональной глубине, по драматической выразительности трудно представить себе более волнующее сочинение с такой беспредельной фантазией, высекающей одну вариацию за другой! Сколько раз слышали мы одухотворённую игру Софроницкого в этом романтическом опусе. Сочинение это — крайне близко Софроницкому своим содержанием, где всё сделано на музыке и для музыки. Но на этот раз оно звучало менее одухотворённо, несмотря на отдельное удачи.

Показалась излишней подчёркнутость звука в поэтических вариациях (например, в XI этюде). Несколько излишне торопливым показался и финал этюдов. Соната В-moll Шопена, трагическая по своему замыслу, со знаменитым траурном маршем и небывалым по идее финалом, была сыграна Софроницким с большими удачами. В исполнении траурного марша недоставало суровости. Хорошее впечатление произвёл финал, сыгранный с большой чёткостью и на предельно «злом» темпе. Игравшаяся Соната Листа («По прочтении Данте»), внешне декоративная, требует от пианиста той же внешней декоративной живописи и мазков крупных и сочных. Вряд ли эта соната соответствует творческим особенностям пианиста!

Софроницкий является непревзойдённым мастером — интерпретатором богатого наследия Скрябина.

Мечтательная, романтическая, взволнованная музыка Скрябина, её постоянное и напряжённое влечение к «озарённым далям», с её взлётами и стихийными ритмами, весь этот недосказанный и причудливо-своеобразный мир звуков Скрябина тонко и одухотворённо звучит у Софроницкого. Только с помощью тончайшей исполнительской импровизации возможно воспроизвести и воссоздать музыку этого композитора. Особенно хорошо были сыграны IV и V сонаты.

Как шедевр исполнительского мастерства звучали «Мимолётности» Прокофьева — тончайшие миниатюры, великолепно отточенные, лишённые пустой говорливости, и прелюдии Рахманинова — образец выразительно-певучей лирики.

Концерт шёл с возрастающим успехом и кончился настойчивыми «бисами».

Ю. Кочуров