Гранин Даниил Александрович – писатель.

Биографию Даниила Гранина лучше всех написал он сам: она раскидана в его рассказах и романах, в многочисленных интервью и фильмах о писателе. Есть у Даниила Александровича и небольшой текст, написанный в 1980-м, который так и обозначен – «Автобиография». В нем писатель признается:

«Когда пишешь автобиографию, пишешь на самом деле не о себе, а о нескольких разных людях, из них есть даже чужие тебе. Меня было три, а может, и больше. Довольно трудно прийти к выводу насчет себя и оценить, что это за человек жил-был на свете, такой он разный, несовместимый».

Среди этих «разных людей» был подросток, мечтавший стать историком, но по совету матери выучившийся на электротехника. Есть юноша, который летом 1941-го отправился на фронт. И уже другой, изменившийся – тот, что вернулся с войны живым. Есть молодой инженер, окунувшийся в среду ученых, а позднее сделавший их героями своих первых романов – Гранин всегда писал о том, что хорошо знал. Есть в этой череде, и «живой классик» – в этом статусе Даниил Александрович писал последние книги, вновь посвященные инвентаризации событий собственной жизни: «Причуды моей памяти», «Все было не совсем так», «Мой лейтенант».

Готовя проект к 100-летию Филармонии, авторы заранее начали снимать серию интервью с людьми, причастными к ее истории. Среди них, конечно, в основном были музыканты разных поколений. Но успели мы записать и интервью с Даниилом Граниным – Филармония для него всегда была особым местом. И дело даже не в выступлениях со сцены – их было не так уж много. Сюда Гранин постоянно приходил как слушатель – с юношеских лет и до последних дней жизни:

«Есть термин "намолено", а здесь "наслушано" – здесь ощущаются десятилетия сплошной музыки, которые в этом белом мраморе, в этих красных креслах, в музыкальной обслуге, в зале, в шестом подъезде...  Но для меня самая большая прелесть – это публика. Она более-менее постоянна. Она узнаваема. Идешь по фойе и узнаешь – с кем-то здороваешься».

(Из интервью к 100-летию Филармонии)

Самого Даниила Александровича можно было встретить среди публики, слушающей Моцарта, Брамса, Малера, он был знаком с Мравинским, Шостаковичем, Андрониковым, Шнитке, Щедриным, дружил с Андреем Петровым, Марисом Янсонсом, Юрием Темиркановым, появлялся и на концертах совсем молодых исполнителей, не пропуская выступлений Мирослава Култышева. В интервью Гранин назвал посещение Большого зала «неизбежным удовольствием», а меломанов – особыми людьми.

Впрочем, со слов самого Даниила Александровича, его первые, еще юношеские визиты в этот зал были связаны не с симфоническими концертами, а с литературными вечерами: сюда он ходил слушать Владимира Яхонтова, Дмитрия Журавлева, ленинградских и московских поэтов, читающих свои стихи. Уже в 1961-м Гранин сам примет участие в таком концерте: в программке Малого зала его имя появляется рядом с мэтрами – Львом Кассилем, Александром Прокофьевым, Юрием Германом (кстати, именно по его совету когда-то начинающий писатель Даниил Герман – именно такой была его настоящая фамилия – взял псевдоним «Гранин»). В том же концерте выступал и поэт Михаил Дудин. В его юбилейном вечере в ноябре 1976-го Гранин впервые выйдет на сцену Большого зала. С участием Даниила Александровича здесь пройдут еще несколько программ (памяти Анны Ахматовой, юбилей Кайсына Кулиева). Но самым главным станет вечер, посвященный 40-летию освобождения Ленинграда от блокады в январе 1984 года, когда на сцене Филармонии Даниил Гранин и Алесь Адамович представляли свою «Блокадную книгу». Документальная хроника трагедии – страшные рассказы очевидцев, собранные двумя писателями, к читателю пробивались с трудом. Даниил Александрович позднее признавался, что и его самого, прошедшего бои и окопы, эти рассказы о «настоящей блокаде» вгоняли в отчаяние, но они с Адамовичем продолжали встречаться с блокадниками, записывать их рассказы на магнитофон, расшифровывать, составляя из историй частной боли картины общей беды:

«Про эту книгу очень трудно рассказывать. И он (Адамович), и я заболели после года работы, после года общения с блокадниками. Сначала заболел Адамович, потом я. Это тяжелая работа была. Столько таких историй невыносимых... Столько слез, рыданий. Мы поняли, что литература не все терпит».

(Из интервью к 100-летию Филармонии)

В том, что советскому читателю такая правда не нужна, были уверены цензоры. После публикации в журнале «Новый мир» в 1977 году отдельных глав, да и то с многочисленными изъятиями и правками, издание книги было запрещено. Впервые «Блокадная книга» вышла в Москве в 1982-м, а в Ленинграде – городе, которому и был посвящен труд Гранина и Адамовича, – в 1984-м. Со сцены Большого зала авторы отвечали на вопросы слушателей, уже прочитавших страшные строки из их книги. И эти чужие строки Гранин назовет одними из самых важных в своей жизни.

К этому времени литературный авторитет Даниила Гранина был неоспорим и продолжал набирать силу. Журналы «Новый мир» (1987, №№ 1 и 2), опубликовавшие его повесть «Зубр», передавались из рук в руки и зачитывались до дыр, его романы экранизировались и ставились на ведущих театральных сценах. В 1980-м вышло собрание сочинений писателя в 4-х томах, в 1990-м – к следующему изданию, уже превращенное в пятитомник. В 2005 году Даниилу Александровичу присуждают звание Почетного гражданина Петербурга. Именно в рамках XII фестиваля «Почетные граждане» в январе 2014 года в Большом зале филармонии торжественно отмечали 95-летие писателя.

Через три года Гранина не станет. Вечера его памяти пройдут в Филармонии в год 100-летия Даниила Александровича: в январе в Малом зале имени Глинки играл Государственный симфонический оркестр «Классика» под управлением Александра Канторова (он, часто бывавший на даче у Гранина, и помог организовать в 2015-м интервью с писателем), в феврале 2019-го в Большом зале за пультом Академического симфонического оркестра стоял Марис Янсонс (это был его последний филармонический концерт).

О. Р.