Булез Пьер / Pierre Boulez – французский композитор и дирижер.

Трудно представить, но Пьер Булез, сохранявший на протяжении нескольких десятилетий статус лидера мирового музыкального авангарда и одного из самых значимых дирижеров современности, в консерваторию поступил не с первого раза.

В Лион сын инженера Леона Булеза приехал из городка Монбризон учиться в математической школе, после ее окончания собирался поступить в Парижский политехнический институт (позже будет зарабатывать уроками математики). Но жизнь распорядилась иначе.

Прежний музыкальный опыт Булеза сводился к любительской игре на фортепиано и пению в школьном хоре. В Лионе он впервые попадает в театр и слушает «Бориса Годунова». Впечатление от игры оркестра (его тоже слышит первый раз) было столь сильным, что музыка постепенно заняла приоритетное место в жизни молодого человека. Он входит в артистическую среду, а известная сопрано Нинон Валлен (в ноябре 1935-го она приезжала на четыре концерта в Ленинградскую филармонию) советует Булезу поступать в Лионскую консерваторию. Его не принимают. Булез берет частные уроки гармонии и фортепиано, в 1943 году уезжает в Париж. Первая попытка поступить на фортепианное отделение Национальной консерватории тоже оказывается неудачной, но в январе 1944 года Булеза берут в подготовительный класс гармонии, и вскоре профессор Жорж Дандело назовет его лучшим своим учеником. В следующем учебном году Булез становится студентом Оливье Мессиана: он сыграет важнейшую роль в формировании музыканта.

Наверстывая упущенное образование, Булез продолжает заниматься и частным образом. Начинает с уроков контрапункта у Андре Ворабур (с мужем Артюром Онеггером она побывала в ленинградском Большом зале в марте 1928-го). Но главное событие тех лет произойдет зимой 1945 года и будет связано со знакомством с додекафонной музыкой Шенберга, Веберна и с личной встречей с адептом Шенберга композитором Рене Лейбовицем, у которого Булез также берет частные уроки. Двенадцатитоновую систему композиции он считает теперь единственно верным музыкальным языком. А вскоре и додекафония покажется ему недостаточно радикальной.

Премьеры сочинений Булеза (две фортепианные сонаты, кантаты на стихи Рене Шара) в конце 1940-х эпатируют парижскую публику, а исполнение его опуса Polyphonie X для 18-ти сольных инструментов обернется на фестивале в Донаушингене в 1951-м настоящим скандалом. Единомышленников Булез находит на Дармштадтских курсах новой музыки, куда впервые приезжает летом 1952 года. Это Карлхайнц Штокхаузен и Лучано Берио, Бруно Мадерна и Луиджи Ноно. В этот же период он знакомится с Джоном Кейджем. Единомышленники (впоследствии со многими Булез по разным причинам разойдется), они осознают себя творцами новой музыкальной реальности, разрушая все мыслимые и немыслимые каноны прошлого. К устаревшему прошлому Булез причисляет и своего недавнего кумира Арнольда Шенберга: спустя полгода после смерти композитора он публикует в журнале ‘’The Score’’ некролог-манифест под двусмысленным названием «Шенберг мертв».

Но именно Шенберг занимал важнейшее место в репертуаре Булеза-дирижера на протяжении всей его карьеры, а великий Игорь Стравинский среди важнейших опусов ХХ века назвал, вслед за «Лунным Пьеро» Шенберга, «Молоток без мастера» Булеза.

Исполнительский и организаторский опыт Пьера Булеза начался в 1946 году, когда супружеская чета – актеры Жан-Луи Барро и Мадлен Рено – пригласили его играть на волнах Мартено в спектакле своего частного театра, а вскоре предложили должность музыкального руководителя компании. Они же поддержали идею проведения на сцене Малого театра Мариньи (Théâtre Petit Marigny) серии концертов ‘’Domaine musical’’ (1954–1959), вокруг которых формировалась новая французская публика.

На гастролях с компанией Рено–Барро в 1956 году состоялось первое выступление Булеза за дирижерским пультом, это был Венесуэльский симфонический оркестр. Вскоре ему доведется дирижировать программами новой музыки – сначала в Баден-Бадене (с 1959-го он поселяется здесь), затем на фестивалях в Экс-ан-Провансе и Донаушингене, далее последуют приглашения в первые оркестры Европы – Берлинский филармонический, амстердамский Консертгебау, оркестр Баварского радио.

В 1963-м в жизни Булеза-дирижера происходят важные события: он дирижирует юбилейным исполнением «Весны священной» Стравинского (к 50-летию скандальной премьеры) с Оркестром де Пари в Театре на Елисейский Полях, а в Парижской национальной опере – «Воццеком» Берга, дебютируя как оперный дирижер. Уже в 1966-м его приглашают на Вагнеровский фестиваль в Байройт на «Тристана и Изольду».

Слава Булеза-дирижера опережает его композиторское признание. В 1969–1971 – он главный дирижер и музыкальный советник Кливлендского симфонического оркестра, в 1971–1977 – главный дирижер Нью-Йоркской филармонии, в 1971–1975 – главный дирижер лондонского Симфонического оркестра Би-Би-Си. Первая встреча Булеза с лондонским оркестром произошла еще в 1964 году, в 1965-м они вместе выступали в Карнеги-холле, а решение о назначении Булеза главным дирижером было принято после гастролей 1967 года в Москве и Ленинграде.

Концерт 13 января 1967 года. Оркестр Би-Би-Си, солистка – Хизер Харпер, сопрано.
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

В январе 1967-го Оркестр Би-Би-Си дает три концерта в Большом зале филармонии: 15 января дирижирует Джон Барбиролли, 13 и 14 января за пультом оркестра стоит Пьер Булез. Программу двух концертов он выстроил как тематический мини-цикл, со своими акцентами, смыслами и рифмами. Оба вечера звучал Дебюсси (французская линия) – «Море» (13.01) и «Образы» (14.01). Другая сюжетная линия – нововенцы. Они представлены в первом концерте вокальным Бергом и оркестровым Веберном: его пьесы опус 6 посвящены Шенбергу; во втором концерте звучат Пять пьес для оркестра, опус 6 Шенберга и Вариации Веберна. Неслучайным выглядит и появление имен двух важнейших композиторов ХХ столетия – Стравинского («Песнь соловья», 13.01) и Бартока (2-й фортепианный концерт с Огдоном, 14.01), оба к тому же с эмигрантской биографией (имевшей, впрочем, разное значение в судьбе каждого), Стравинский еще и русский.

Во второй вечер под управлением Булеза звучит и его собственное сочинение –11-минутная пьеса для 15-ти инструментов ‘’Éclat’’ – «Взрыв». Булез-композитор в СССР был широкой публике неизвестен. Но советская критика уже рисовала его портрет яркими красками. В статье «Музыка против человека», опубликованной в газете «Советская культура» (от 10.10.1961), автор Григорий Шнеерсон писал:

«Люди, именующие себя композиторами, заняты не столько сочинением музыки, сколько придумыванием новых систем организации звуков, изобретением самих звуков, поисками новых схем музыкального синтаксиса и грамматики. А люди, называющие себя музыковедами и критиками, применяют все свое красноречие для того, чтобы оправдывать и ‘’истолковывать’’ эти новые схемы и системы.
Конец тональной музыки! Атомный век знаменует полное перерождение музыки! Бомбы падают атонально! Музыка – против человека!
Под такими зловещими лозунгами орудуют ныне в искусстве Запада группки предприимчивых дельцов, рядящихся в тогу ‘’авангарда’’. <…>
Здесь не место приводить названия книг и журнальных статей, публикуемых ежегодно во Франции, ФРГ, США, Италии в порядке рекламы продукции композиторов ‘’авангарда’’. Достаточно назвать лишь две недавно появившиеся книги: во Франции — ‘’Встречи с Пьером Булезом’’ Антуана Голеа и в США – ‘’После Дебюсси’’ Андре Одера. Обе книги заполнены восхвалениями модных мэтров серийного и алеаторического письма, причем оба автора не стесняются сравнивать своих подопечных ни больше, ни меньше, как... с Бетховеном. <…>
Конечно, вся эта декадентская возня не заслуживает серьезной полемики. Спорить с Булезом и Штокгаузеном, Кейджем и Голеа бессмысленно. Это накипь, вызванная на поверхность силами распада и гниения буржуазной культуры эпохи империализма. Их активность питается антигуманистической идеологией далеких от подлинного искусства эстетических задворков, где отсутствуют общественный разум, чувство ответственности, где царит спесивая и беспомощная ограниченность. Тревогу вызывает то обстоятельство, что эта агрессия ‘’авангардистов’’ не получает почти никакого отпора со стороны художественной общественности Запада. <…>».

К 1967 году в официальной среде отношение к авангарду не изменилось. Впрочем, среди публики Большого зала Ленинградской филармонии в тот вечер были и те, кто пришел не столько на Лондонский оркестр, сколько на программу и Булеза-композитора. Один из них – пианист Анатолий Угорский: сидя на хорах, он после исполнения «Взрыва» так громко аплодировал, вытянув руки, которые были видны всему залу, что его выгнали из аспирантуры (правда, потом восстановили).

Но и в последующие годы музыка Булеза оставалась известной лишь достаточно узкому кругу, хотя консерваторским студентам на факультативном курсе современной музыки давали слушать кое-что, даже с привезенными из-за границы партитурами. В Филармонии Булез звучал крайне редко. В Малом зале 29 ноября 1974 года французская пианистка Женевьев Жуа исполнила Сонату № 1 Булеза (в рамках Фестиваля французского искусства). В Большом зале Булез звучал на гастрольных концертах Оркестра де Пари под управлением Даниэля Баренбойма: 4 октября в 1977-м – «Ритуал памяти Бруно Мадерны», 7 января 1988-го – «Нотации». Единственным советским исполнителем Булеза оказался Ленинградский ансамбль виолончелистов Анатолия Никитина: 25 мая 1988 года артисты сыграли в Малом зале его «Эскиз послания» для семи виолончелей, посвященный Паулю Захеру. Концерт проходил в рамках Третьего международного музыкального фестиваля «Музыка за гуманизм, за мир и дружбу между народами», на который в Ленинград приехали мэтры Джон Кейдж, Луиджи Ноно, Янис Ксенакис, Лучано Берио. Это был «взрыв». Да и времена уже были другие.

В 1990 году в Большой зал снова приезжает Пьер Булез. Он дает один концерт с ансамблем ‘’Intercontemporain’’. Этот камерный оркестр солистов, специализирующийся на исполнении новой музыки, был основан Булезом в Париже в 1976 году, а в 1977-м по поручению президента Жоржа Помпиду (!) Булез создает и руководит до 1992 года организацией IRCAM – Институтом исследования и координации акустики и музыки (Institut de Recherche et Coordination Acoustique/Musique), на долгие годы ставшим «меккой» для композиторов и музыковедов со всего мира.

23 февраля 1990 года в Большом зале Ансамбль «Интерконтемпорэн» под управлением Пьера Булеза исполняет программу, еще совсем недавно немыслимую в этих стенах: «Октандр» Эдгара Вареза, Пять пьес, опус 5 Антона Веберна, Камерную симфонию № 1 Арнольда Шенберга и «Молоток без мастера» самого Булеза. Этот опус для контральто (пела Филлис Брюн-Юлсон) и шести инструменталистов на стихи французского поэта-сюрреалиста Рене Шара (1907–1988) вскоре после премьеры, которая состоялась 18 июня 1955 года на фестивале в Баден-Бадене, был назван краеугольным камнем музыки ХХ века. Ключевым и самым известным сочинением Булеза он остается и сегодня.

Публика, переполнявшая Большой зал, принимала Булеза восторженно. После концерта мэтр, не ожидавший такого приема, с искренним расположением подписывал партитуру «Молотка без мастера», с которой за кулисы к нему подходили слушатели. Его приезд воспринимался в контексте атмосферы перемен, совсем скоро они будут обозначены переименованием Ленинграда в Санкт-Петербург. Возможно, эти перемены и стали причиной визита Пьера Булеза, оставившего в «Золотой книге» лаконичную запись:

‘’En souvenir très cordial de mon passage dans cette merveilleux salle de la Philharmonie.
P. Boulez
23.02.1990.
Leningrad’’.

«На добрую память о моём появлении в этом замечательном зале Филармонии.
П. Булез
23.02.1990
Ленинград».

«Молоток без мастера» (в исполнении контральто Натальи Боевой и петербургского eNsemble Фонда «Про Арте») прозвучит в Петербурге еще лишь раз: 26 марта 2010 года в день 85-летия Пьера Булеза в Малом зале филармонии. В программу этого концерта-приношения также вошли Первая фортепианная соната в исполнении Николая Мажары и стихи важнейших для Булеза поэтов – Стефана Малларме и Рене Шара, которые на русском и французском языках читал актер Сергей Заморев.

Радикальная музыка Булеза так и осталась редкостью в афишах концертных залов. Но за пультом его всегда воспринимали как композитора-дирижера (не наоборот). Именно по этому признаку его отличал среди других Стравинский (первым в этом ряду, по его мнению, был Малер): Булез сделал записи многих его сочинений, одобренных автором.

Дискография Булеза насчитывает около полутысячи наименований: за границами ХХ века в ней лишь Вагнер, на рубеже столетия – Малер, Дебюсси (запись «Пеллеаса и Мелизанды» среди лучших), далее Стравинский, Барток, конечно, сам Булез и композиторы его круга и поколения. Важнейшее место в дискографии занимают нововенцы: Берг – не только «Воццек», но и «Лулу», первая полная сценическая постановка которой стала событием в музыкальном мире (Париж, 1979), Веберн, особенно близкий Булезу, и Шенберг – от раннего до незавершенной оперы «Моисей и Аарон». Шенберг был и в программе его последнего выступления 28 января 2012 года: в Зальцбурге с Венским филармоническом Мицуко Учида исполнила под управлением Булеза одно из последних сочинений Шенберга – Фортепианный концерт (1942).

Булеза не станет 5 января 2016 года. В откликах на кончину 90-летнего мастера средства массовой информации пестрили сказанной на разных языках фразой: «Булез мертв» (иногда со знаком вопроса – «Булез мертв?»), перефразируя сказанное самим музыкантом более 60 лет назад о Шенберге. Но мир понимал: с уходом Булеза ушла целая эпоха.

И. Р.