Аргерих Марта / Martha Argerich – аргентинская пианистка.

В Аргентину предки отца будущей выдающейся пианистки переселились из Испании в конце XVIII века. На рубеже следующих столетий из Российской империи предки матери переберутся в аргентинскую провинцию Энтре-Риос – по программе Еврейского колонизационного общества, учрежденной бароном де Гиршем с целью улучшения жизни еврейского населения разных стран мира.

Эмигрантом будет и первый учитель Марты Аргерих – концертирующий итальянский пианист Винченцо Скарамуцца (1885–1968), переехавший в Буэнос-Айрес в 1907 году. К нему девочку привели, когда ей было всего 5 лет, а в 8 лет Марта уже играла с оркестром до-мажорный концерт Моцарта.

В Буэнос-Айрес Аргерих продолжает приезжать с концертами до сегодняшнего дня. Но с 1955 года она живет в Европе. Когда о девочке-вундеркинде заговорили не только в Аргентине, а австрийский пианист Фридрих Гульда предложил взять ее к себе в ученики, мама добилась назначения отца в дипломатическое представительство Аргентины в Австрии. Так семья поселяется в Вене. Фридрих Гульда готовит Аргерих к Международному конкурсу Бузони в итальянском Больцано, который приносит 16-летней пианистке I премию. В том же 1957 году она участвует в Международном конкурсе музыкантов-исполнителей в Женеве и вновь становится победителем, II премию присуждают Маурицио Поллини. Когда-то золотыми призерами этого престижного швейцарского состязания был и Фридрих Гульда (1946), и Артуро Бенедетти Микеланджели (1939, в этом году учредили конкурс).

Микеланджели будет одним из кумиров молодой пианистки, к нему 20-летняя Марта Аргерих, почувствовав, что не может найти «ключ» к роялю, обратилась за помощью и получила четыре урока в 1961 году. Пианистическая техника у Аргерих была совершенной, но недовольная собой, она пыталась понять о фортепианном искусстве что-то главное, консультируясь у разных педагогов, которых выбирала сама. Среди них были и профессор Брюссельской консерватории Стефан Аскенази, и уроженец Санкт-Петербурга профессор Женевской консерватории Никита Магалов. Все они в разное время выступают в Большом зале Ленинградской филармонии.

Марта Аргерих впервые выходит на эту сцену в апреле 1961 года (ей нет еще и 20-ти) в дуэте с известным американским скрипачом Руджеро Риччи. Камерное ансамблевое музицирование и сегодня остается важнейшей формой исполнительской жизни пианистки, а игру с оркестром она предпочитает клавирабендам. Но тогда ей важно было найти – один на один с роялем – собственный индивидуальный стиль. И она его обретает – дерзкий, жесткий, без излишеств и сантиментов. В 1965-м на Седьмом международном конкурсе имени Шопена в Варшаве Марта Аргерих одерживает триумфальную победу и сразу же занимает свое место среди мировой исполнительской элиты.

Когда ее спросили, как она достигла высот в интерпретации Шопена, Аргерих ответила: «Я слушала, как его играет Фу Цзун». Этот китайский пианист нашел убежище в Европе, спасаясь от «культурной революции», выкашивающей людей на его родине. Марта Аргерих испытывала особое чувство к людям с непростой судьбой. Помня о том, как ее, приехавшую в 13 лет с другого континента, окружили заботой учителя и будущие коллеги, она и сама опекает начинающих музыкантов – поддерживает советом, дает уроки, а с 2002 года проводит в Лугано именной фестиваль, приглашая туда молодых талантливых исполнителей со всего мира. Для многих это становится высоким стартом карьеры. Среди участников фестиваля немало и представителей России. К русской и советской исполнительской школе Аргерих относится с интересом, ценит ее. Она много выступает с эмигрировавшими из СССР в 1970-е музыкантами – Гидоном Кремером, Мишей Майским. Одну из трех премий «Грэмми» получает в 2005 году за запись в дуэте с Михаилом Плетневым Сюиты из «Золушки» Прокофьева (в аранжировке Плетнева) и «Моей матушки-гусыни» Равеля.

Но для российских слушателей Марта Аргерих, сильная, красивая, свободная и независимая, не делающая коммерции из своего дара, так и осталась ‘’terra incognito’’.

Много выступая по миру, на территорию 1/6 суши Земли она приезжала крайне редко. После дебюта в дуэте с Руджеро Риччи в 1961-м, Аргерих в мае 1968 года сыграет клавирабенд и концерты Шопена (№ 1) и Равеля (№ 1) с Симфоническим оркестром (СО) под управлением Эдуарда Грикурова, а потом приедет лишь в 1989 году. Политические перемены второй половины 1980-х в СССР вернули на сцены многих артистов, эмигрировавших из страны. Одним из самых желанных среди них был Гидон Кремер. 10 марта 1989 года он играет с Мартой Аргерих сонаты для скрипки и фортепиано Шумана, Бартока, Яначека и Франка. Выступают артисты в этот приезд и с Заслуженным коллективом под управлением Юрия Темирканова: Кремер 11 марта играет Концерт Сибелиуса, Аргерих 12 марта – Концерт № 3 Прокофьева. Под волевым напором пианистки рвется струна рояля, ее заменяют, а переполненный зал на последних звуках финала взрывается аплодисментами.

Лопнувшая струна – наименьшая из неприятностей, с которыми столкнулась Марта Аргерих в тот приезд. До филармонических выступлений, по просьбе Гидона Кремера, 28 февраля был устроен концерт в Зале имени Глазунова в консерватории. Здесь Аргерих играла в дуэте с пианистом и композитором Александром Рабиновичем. С уроженцем Баку, выпускником Московской консерватории, уехавшим из СССР в 1974-м, Марту Аргерих связывали длительные творческие и личные отношения (ни один из трех ее официальных браков, в каждом из которых она родила дочь, долго не продержался, вторым мужем пианистки был дирижер Шарль Дютуа, за запись Монреальским симфоническим оркестром под его управлением концертов №№ 1 и 3 Прокофьева и № 3 Бартока Аргерих получила в 2000-м первую премию «Грэмми»). Кроме классики – Листа, Рахманинова, Равеля, в программу концерта Марты Аргерих и Алика Рабиновича входила и его минималистическая пьеса «Прекрасная музыка» (‘’La belle musique’’). Концерт был организован всего за десять дней, плакат, свисавший в пролете лестницы с 4-го до 2-го этажа (эта была обычная форма рекламы консерваторских концертов) почему-то убрали через два дня (о причинах даже писать не хочется), и устроители имели все основания опасаться, что публику зал не соберет, ведь имя Марты Аргерих было известно большинству лишь понаслышке. Но концерт вызвал ажиотаж. Для культовой в те годы информационной программы Ленинградского телевидения «600 секунд» ее автор Александр Невзоров приехал в консерваторию брать интервью у артистов, а студенты и педагоги в три часа дня заполнили до отказа Глазуновский зал. Принимали бурно. До тех пор, пока пианисты не начали играть "La belle musique». Даже в тот период перемен, когда интерес к современному западному авангарду, дотоле остававшемуся за пределами слухового опыта большинства советских музыкантов, не спас «Прекрасную музыку» Алика Рабиновича. Испытание минимализмом аудитория не выдержала, и если старшее поколение терпело с недовольством молчаливым, то студенты начали шикать, потом захлопывать, топать ногами и даже что-то выкрикивать. Артисты ушли со сцены. Их сменил добрейший критик Михаил Григорьевич Бялик, тихим голосом увещевал студенчество, говорил что-то про правила хорошего тона, гостеприимство, наконец, просто про профессиональное любопытство. Зал постепенно затих, а за кулисами в артистической разворачивалась своя драма – Марта была оскорблена больше, чем сам композитор, около получаса понадобилось, чтобы уговорить дуэт вновь выйти на сцену. Концерт завершился без дополнительных эксцессов, но и без взаимного энтузиазма.

К счастью, этот опыт не помешал музыкантам приехать в декабре 1991 года на два концерта в Большой зал Петербургской (уже) филармонии. Играли они замечательно, составив совершенный дуэт. В каждой из программ исполнялась и пьеса Рабиновича, но благодарная публика Большого зала приняла это вполне смиренно.

Уже летом 1992 года Аргерих и Рабинович приезжают на фестиваль «Петербургские встречи», организованный частным агентством. В аэропорту выясняется, что пианистка прилетела без визы (она славится своей неорганизованностью и пренебрежением чуждых ей правил). Сейчас трудно себе представить, что предъявление пограничному контролю фестивального буклета могло стать основанием для получения визы прямо на месте. Но тогда обновленная Россия была готова открывать свои двери.

29 июня вечер фортепианного дуэта Марты Аргерих и Александра Рабиновича проходит в Капелле, с программой из Моцарта, Рихарда Штрауса, Рабиновича и Стравинского. 30 июня в рамках фестиваля в Большом зале играет британский оркестр Дмитрия Ситковецкого «Новые европейские струнные», в афише и в программке стоит имя Марты Аргерих: она солирует в концерте ре мажор Гайдна. Но репетицией пианистка осталась недовольна, скрывать этого, как обычно, не стала, и вместо обещанного Гайдна в ансамбле с Ситковецким исполнила Сонату № 7 Бетховена для скрипки и фортепиано. После концерта Марта Аргерих поздравлений не принимала и в артистическую не пускала никого – у двери стражем стоял Алик Рабинович, а когда за кулисами почти никого не осталось, артисты молча сели в машину и уехали на вокзал.

Еще прежде Аргерих говорила, что петербургская публика холодна к ней, что здесь она не чувствует отдачи и контакта с аудиторией. Никаких видимых подтверждений тому, кроме случая в консерватории, не было. Но больше Марта Аргерих в Петербурге не играла. Она еще приедет в Москву (в 2002-м на фестивале памяти Рихтера в Большом зале консерватории с «Прекрасной музыкой» случился не меньший скандал, чем в 1989-м в Ленинграде), не раз выступит под управлением Юрия Темирканова за границей. 24 января 1997 года ее ждали в Петербурге на фестивале, посвященном Шостаковичу, но виолончельную сонату с Мстиславом Ростроповичем исполнит Игорь Урьяш, он заменит Марту Аргерих.

Пианистка продолжает вызывать восхищение западной и восточной (она – частый гость в Японии) публики. В 2006 году ей присуждают очередную премию «Грэмми» за концерты № 2 и № 3 Бетховена с Клаудио Аббадо и его Оркестром имени Малера. Отметив 75-летие, Марта Аргерих в июне 2016 года отправилась в тур с Даниэлем Баренбоймом и его оркестром «Западно-восточный диван» – сначала в Буэнос-Айрес (Баренбойм, как и Аргерих, родился и вырос здесь), а потом по Европе. Ее исполнение Первого концерта Листа в лондонском Альберт-холле рецензент The Guardian назвал «незабываемым», отметив, что возраст не коснулся пианистки: «Ее игра по-прежнему ослепительна, пугающе точна, как и всегда …»

И. Р.