Кремер Гидон / Gidons Krēmers – скрипач.

Рижанин Гидон Кремер, как и многие в будущем известные исполнители, музыкой начал заниматься очень рано – в четыре года. Его первыми учителями были отец и дед – профессиональные скрипачи. В 7 лет он поступил в Специальную музыкальную школу имени Дарзиня, в 16 лет получил I премию на Республиканском конкурсе скрипачей, в 17 поступил к Давиду Ойстраху в Московскую консерваторию (1964–1969), в 20 получил III премию Международного конкурса королевы Елизаветы в Брюсселе. Затем будут международные конкурсы: имени Паганини в Генуе – I премия (1969), музыкантов-исполнителей в Монреале – II премия (1969), имени Чайковского в Москве – I премия (1970). Они станут началом большой исполнительской карьеры – в СССР и за его пределами.

Этими фактами, пожалуй, и ограничивается то общее, что объединяет биографию Гидона Кремера с линией жизни его успешных коллег.

С первых выходов на сцену было ясно, что он другой. Никто не говорил о Кремере, как виртуозе, это определение не подходило ему эстетически, хотя скрипкой он владел безупречно. Кремер поражал и притягивал иным – свободой. Само это понятие не вполне формулировалось советской аудиторией, но независимость Кремера притягивала, заражала. На поклонах он всегда улыбался, это тоже было вразрез с правилами, но сразу объединяло его со слушателями в некий круг сообщников. Зависел он только от композитора, музыку которого играл в данный момент. Но и здесь были свои особенности. Кремер играл много классики, но накопленные традиции ее интерпретации не давали поводов к открытиям. А это музыканта интересовало прежде всего. Современная музыка, незнакомая ни ему, ни публике, была нужна Кремеру как воздух. Здесь он чувствовал себя первопроходцем, свободным (ключевое слово) от традиций. Для Кремера важным было расшифровывать интеллектуальные ребусы новой музыки и становиться ее со-творцом.

В Ленинградской филармонии Гидон Кремер начинал с классики. В Малом зале с 1966-го выступал в концертах студентов Московской консерватории. Очень рано, тоже студентом, начал давать здесь сольные концерты. И уже в первом из них, 22 октября 1967 года, наряду с Локателли, Шуманом, Изаи, Шоссоном, были Барток, Мессиан и Щедрин. А в программе вечера 23 марта 1972 года в окружении сонат XVII века и сочинений Шуберта звучали Веберн и Шёнберг. Стоит напомнить, что их музыка, как и сочинения новой волны авангардистов – и западных, и отечественных, – были не просто не в чести, но под негласным запретом. Кремера это не волновало, скорее подзадоривало. Он оказывается одним из немногих и, пожалуй, единственным из титулованных лауреатскими званиями престижных конкурсов, кто играет новую музыку на главных концертных площадках страны. Это был вызов. Но Кремер его так не воспринимал, лишая тем самым высокое начальство возможности предпринять ответные меры. Современников он органично вписывал в контекст мировой музыкальной истории.

До 1980 года в Малом зале пройдут 16 сольных концертов музыканта. Среди пианистов, с которыми он выступает в те годы – Юрий Смирнов, Олег Майзенберг, Андрей Гаврилов, Елена Башкирова. В афишах – Бах, Бетховен, Шуберт, Франк, Рихард Штраус, Стравинский, современники – Штокхаузен, Кейдж, литовский композитор Витаутас Баркаускас, ленинградские авторы – Борис Клюзнер, Вадим Салманов, Люциан Пригожин, киевлянин Валентин Сильвестров, москвичи Николай Сидельников, Альфред Шнитке. В 1977 году Шнитке пишет посвященный Гидону Кремеру и Татьяне Гринденко (тогда они – семейная пара) Concerto grosso № 1. Его премьера проходит в Малом зале уже 21 марта 1977 года, за дирижерским пультом Ленинградского камерного оркестра – Эри Клас. Осенью того же года музыканты повторят Concerto grosso Шнитке в Большом зале с Симфоническим оркестром, в этот же вечер представят ленинградскую премьеру посвященного всем троим – Кремеру, Гринденко и Класу – концерта “Tabula rasa” для двух скрипок, подготовленного фортепиано и камерного оркестра Арво Пярта.

В Большом зале Гидон Кремер дебютировал в январе 1971 года Концертом Чайковского с Симфоническим оркестром под управлением Дмитрия Китаенко. Этой же зимой исполнил Концерт Сибелиуса, Заслуженным коллективом дирижировал Давид Ойстрах. До 1980-го Кремер повторит еще Сибелиуса, сыграет концерты Паганини (№ 1), Бетховена (в МЗФ), Брамса, Бартока (№ 1), Прокофьева (№ 2), Серенаду Бернстайна, двойные концерты – для скрипки и виолончели Брамса с Каринэ Георгиан, для скрипки и клавесина Гайдна с Алексеем Любимовым, посвященный Кремеру концерт “Il Vitalino raddoppiato” Ханса Вернера Хенце (Кремер играл мировую премьеру в Зальцбурге в 1978-м).

Среди дирижеров, под управлением которых выступал скрипач в Ленинградской филармонии, – Борис Хайкин, Эдуард Грикуров, Марис Янсонс, Юрий Темирканов, Вольдемар Нельсон, Саулюс Сондецкис. Так получилось, что с ним и с его Литовским камерным оркестром Кремер выступил в Филармонии в последний раз перед длительным перерывом: играл «Времена года» Вивальди (кстати, впервые) в январе 1980 года – 22-го в Малом, 23-го – в Большом зале.

Вскоре, в том же 1980-м, Гидон Кремер уедет на длительные гастроли за рубеж. По договоренности с Министерством культуры они должны продлится два года. Но в СССР музыкант не вернется. За границей он себя не чувствует чужим. В Берлине уже жили его родители (отца не станет в 1981-м). Из Германии в 1935-м 11-летней девочкой вывезли его маму, семья бежала от фашистского режима, немецкий, как язык общения, в доме сохранился. На Западе Кремера знали и ценили, он был знаком с крупными композиторами. Впрочем, впереди будут и новые встречи, важнейшая из них – с Луиджи Ноно. Конечно, его влекла атмосфера свободы. Кремер перемещался из страны в страну, временно оседая то в Вене, то в Париже, то в Цюрихе, то в Нью-Йорке. Уже в 1981-м он учреждает собственный Фестиваль камерной музыки в австрийском Локенхаузе, куда съезжаются и всемирно известные музыканты, и начинающие исполнители. Концерты-марафоны, открытые репетиции, премьеры, атмосфера домашнего ансамблевого музицирования – всё это делает Локенхауз уникальным явлением. Кремер руководит фестивалем тридцать лет, а среди его участников есть немало недавних соотечественников – Давид Герингас, Миша Майский, Олег Майзенберг, Андрей Гаврилов.

Но, кажется, Гидон Кремер – человек сентиментальный. Насыщенная концертами, гастролями, встречами жизнь не мешает ему ностальгировать по прошлому. Представить себе в 1980 году, что когда-нибудь можно будет вновь выступить в Советском Союзе, было нереально. Всё меняет горбачевская перестройка. И когда в мае 1988 года в Ленинграде проходит Третий Международный музыкальный фестиваль в СССР, среди участников значится и Гидон Кремер.

Девиз фестиваля был вполне советский – «Музыка за гуманизм, за мир и дружбу между народами». Но для профессионалов и меломанов фестиваль стал абсолютным пиршеством новой музыки. Только в программы двух гастрольных оркестров – Уэльского ВВС и Нью-Йоркского филармонического вошли сочинения XIX века – Шуберта, Брамса, Сибелиуса. Остальные концерты в Большом зале (16.05), Малом зале (9.05) и в Капелле полностью посвятили ХХ веку. Оказывались там, конечно, и случайные опусы, так как соблюдалось представительство разных стран, в том числе Лаоса, Эфиопии, Вьетнама, не замеченных прежде в больших композиторских достижениях. Но были и все опальные советские – София Губайдулина, Эдисон Денисов, Альфред Шнитке, Вячеслав Артемов, и немыслимые западные – Луиджи Ноно, Лучано Берио, Джон Кейдж, Янис Ксенакис, Джон Адамс, Эндрю Ллойд Уэббер, Маурисио Кагель, Хельмут Лахенман, Вольфганг Рим. Причем большинство из них лично приехали на фестиваль, легально выпустивший на официозные сцены радикальный авангард. Стоит ли говорить, что это значило для молодых ленинградских композиторов?

В шуме событий не затерялся и приезд Гидона Кремера. Его имя Министерство культуры включило в список позднее других участников, и на дату выступлений музыканта в Большом и Малом залах уже стояли фестивальные концерты. Но московское начальство словно забыло об этом. Не торопилась спасать ситуацию и дирекция Ленинградской филармонии, видимо до конца так и не понимая, можно «невозвращенцу» выходить на сцену, или все же нельзя. Никто из начальства не хотел отвечать редакторам Филармонии на вопрос: что же делать. С Малым залом проще: 29 мая – это воскресенье, и концерт с опусами Штакхаузена, Берио и Шнитке все же поставили на четыре часа дня. Предложение устроить концерт в Большом зале в 23.00 сначала было отклонено, отказ мотивировался сложностью графика работы билетеров (им и правда придется нелегко). В итоге абсурдность ситуации удалось переломить, и поздним вечером 30 мая, в первый рабочий день недели, после длинного симфонического концерта и краткого перерыва, на сцену вышел ансамбль Юрия Башмета «Солисты Москвы»: в сочинениях Хиндемита и Александра Чайковского солировал Башмет, в сочинениях Владимира Мартынова и Шнитке – Татьяна Гринденко и Гидон Кремер. Зал встретил Кремера рёвом. Артистов долго не отпускали, концерт волевым усилием окончили около полвторого ночи, москвичи оказались в поезде лишь благодаря тому, что севшая туда заранее администратор Большого зала, увидев бегущих по перрону музыкантов, нажала на стоп-кран. Филармония потом платила штраф.

Так состоялось возвращение Гидона Кремера. С этого времени он стал приезжать почти каждый год. 10 марта 1989 года (пятница) он в 5 часов вечера играет с Мартой Аргерих вечер сонат Шумана, Франка, Яначека, Бартока. В этот же приезд каждый выступает с Заслуженным коллективом под управлением Темирканова. Уже 25 декабря 1989-го днем (понедельник), Кремер представляет в Большом зале ансамблевую программу «Музыка из Локенхауза», в которой, наряду с Губайдулиной и Шнитке, впервые появляется имя Артура Лурье. Сразу после Нового года, 2 января 1990-го, Кремер играет Шуберта в ансамбле с Валерием Афанасьевым, а 3 января пианист дает дневной сольный концерт. Из довольно странного расписания концертов Кремера и его партнеров очевидно, что их выступления большей частью не планировались заранее. И эта была не оплошность Филармонии, а спонтанность просьб Гидона Кремера. Как и в молодости, считая своим долгом быть проводником между живыми композиторами и слушателями, он и спустя 10 лет не изменил себе: все время кого-то поддерживал, помогал.

Буквально за 10 дней до приезда в Большой зал с Мартой Аргерих Кремер позвонил и попросил организовать ее концерт в дуэте с пианистом и композитором Александром Рабиновичем. Кремеру отказать было невозможно, так хвалил он незнакомого музыканта. Концерт удалось устроить в Зале имени Глазунова в консерватории. И хотя во время исполнения минималистической пьесы Рабиновича “La belle musique” публика устроила скандал, дуэт был так хорош, что в декабре 1991 года Петербургская филармония пригласила пианистов на два концерта в Большой зал. Похожая ситуация случилась и с фантастическим Валерием Афанасьевым, давно живущим на Западе и забытым отечественной публикой. После дневного сольного концерта в январе 1990-го, организованного по просьбе Кремера, Афанасьев прочно вошел в петербургскую филармоническую афишу.

Ну а Артур Лурье в течение нескольких лет был главным увлечением Гидона Кремера. Открыв для себя музыку этого композитора, когда-то, между прочим, возглавлявшего Музыкальный отдел Наркомпроса, которому подчинялась Петроградская филармония, Кремер делал всё, чтобы его открыли и другие. Артура Лурье (к 100-летию) Гидон Кремер исполняет в Большом зале и в июне 1992 года на фестивале «Петербургские встречи» с оркестром «Немецкая камерная филармония», которым тогда руководит. Среди сочинений есть Скрипичный концерт, а в программе Кремер, как и прежде, соединяет незнакомое имя с классикой – Моцартом и Шубертом. Тогда же он привозит с собой французский сборник критических статей Лурье с целью перевести и издать по-русски (эта идея так и не была реализована), ноты и ксерокопии его камерных сочинений, отданных в филармоническую библиотеку и востребованных уже петербургскими музыкантами. Но главное, он заранее прислал клавир и партитуру оперы Лурье «Арап Петра Великого», 1-й акт которой удалось исполнить (в концертном варианте) летом 1992 года в Мариинском театре. Сейчас всё это представить трудно, но тогда о многом можно было договориться на энтузиазме и без лишних денег.

Мало кто помнит, что Астор Пьяццолла вошел в концертный обиход тоже благодаря Гидону Кремеру. До него три пьесы композитора исполнялись в Большом зале лишь в мае 1992 года в программе его соотечественника, аргентинского гитариста Эрнесто Битетти. Пьяццолла – еще одно увлечение Кремера, которое с удовольствием разделила с ним публика концертных залов мира. Острый ритм, запоминающиеся темы, яркие эмоции – всё это легко принимает аудитория. Сам Кремер называет Пьяццоллу Шубертом ХХ века и считает композитором интимным лириком. Астора Пьяццоллу Кремер пробует «прочитать» разными художественными средствами. 24 июня 1996 года он представляет в Малом зале филармонии полнометражную программу-спектакль с участием коллег-инструменталистов и балетной труппы Аллы Сигаловой. С 1998 года опусы Пьяццоллы, в том числе его «Времена года в Буэнос-Айресе» в оркестровой версии Леонида Десятникова, звучат в Большом зале в программах Кремера и его камерного оркестра «Кремерата Балтика».

Гастрольный камерный коллектив «Кремерата Балтика» Гидон Кремер собирает, как подарок к собственному 50-летию, в 1997 году из молодых инструменталистов балтийских государств, в основном Латвии, Литвы, Эстонии. В идее «Кремераты» счастливо совпадают творческие амбиции Кремера, вольного исполнять интересный ему репертуар, и его человеческие устремления – помогать, поддерживать, продвигать молодых, наконец, объединять мир музыкой. Оркестр ежегодно совершает мировые турне, по его заказу пишут композиторы разных стран, а среди множества записанных коллективом дисков есть и обладатель премии Grammy (2002) – альбом «После Моцарта».

Программы, объединенные одним сюжетом, Гидон Кремер и «Кремерата» представляют и в Петербургской филармонии. Это «Сезоны» для скрипки с оркестром: «Времена года» Вивальди и Пьяццоллы, «Русские сезоны» Десятникова. Это и сплошь премьеры в программе «Искусство инструментовки» и “De Profundis”. Это “Gidon Sun Sounds” / «Солнечные звуки Гидона» и, в Малом зале, музыкальная история «Филармонический зверинец» по сказке Андерсена «Соловей».

С «Кремератой» Гидон Кремер чаще всего и выступает в Петербургской филармонии. Но продолжаются и его редкие гастроли без своего ансамбля. С 1990-х они проходят в основном в рамках крупных фестивалей: именных, посвященных Софии Губайдулиной, Шостаковичу, на «Звездах белых ночей» (до 2001-го концерты этого фестиваля Мариинского театра проводили и в филармонических залах), «Площади Искусств», «Музыкальной коллекции». Кремер играет с Уральским симфоническим и оркестром Мариинского театра, но, главным образом, с Заслуженным коллективом под управлением Мстислава Ростроповича, Мариса Янсонса, Юрия Темирканова. Исполняет классику – концерты Чайковского, Сибелиуса, Шостаковича и посвященные ему концерты – “Offertorium” Губайдулиной в 1993-м, “Lament памяти Луиджи Ноно” Гии Канчели 20 июня 1996 года, Четвертый концерт Шнитке в 2018-м.

После исполнения Гии Канчели музыкант пишет в филармоническом альбоме:

«Дому Музыки и его хранителям от одного из многочисленных и восторженных гостей.
20.VI.96
Гидон Кремер».

В конце 2000-х Кремер открывает для себя музыку Моисея Вайнберга. Вряд ли это имя было ему совсем незнакомо. Скрипичные опусы Вайнберга исполнял учитель Кремера Давид Ойстрах, в 1950–1970-е годы его сочинения включали в свои ленинградские филармонические программы и другие статусные солисты и коллективы: Леонид Коган, Михаил Вайман, Михаил Фихтенгольц и Виктор Третьяков, Эмиль Гилельс, Мария Гринберг и Татьяна Николаева, Мстислав Ростропович и Даниил Шафран, Зара Долуханова и Надежда Юренева, Квартет Бородина и Московский камерный оркестр Рудольфа Баршая, дирижеры Курт Зандерлинг, Кирилл Кондрашин, Александр Гаук, Евгений Светланов. Но потом Вайнберг был забыт и лишь в последнее время вернулся не только на концертные, но и на оперные сцены. Немалая заслуга в том Гидона Кремера. В его интересе к композитору, бежавшему в 1939 году из Варшавы в СССР, есть и личное. Вся семья Вайнберга погибла в гетто. В рижском гетто погибла и семья отца Гидона Кремера – Маркуса Кремера, он оказался единственным, кому удалось выжить.

Пьесу Вайнберга Кремер впервые включает в программу «Филармонический зверинец» в Малом зале в 2010-м, в концерте «Кремераты» в Большом зале в 2013-м звучит Симфония № 10 Вайнберга для струнного оркестра. Вайнбергу Гидон Кремер посвящает и свои пока последние выступления в Петербургской филармонии. В Малом зале 26 июня 2017 года исполняет его сонату для двух скрипок с Кларой-Джуми Кан и свою транскрипцию для скрипки 12-ти виолончельных прелюдий из соч. 100 Вайнберга. Сонату № 6 и полную транскрипцию 24-х прелюдий для виолончели соло Кремер сыграет в Малом зале 24 декабря 2018-го. Презентация этого проекта Кремера «Прелюдии к утраченному времени» с фотографиями литовского фотографа Антанаса Суткуса состоялась незадолго до петербургского концерта в зале «Дзинтари» в Юрмале и была приурочена 100-летию со дня рождения композитора. Этой дате Гидон Кремер посвятил исполнение Скрипичного концерта Вайнберга с Заслуженным коллективом под управлением Александра Титова в Большом зале 13 ноября 2019 года.

И. Р.