Учрежденная 13 мая 1921 года Петроградская государственная филармония подчинялась Народному комиссариату просвещения. Здесь определяли объем финансового обеспечения филармонии, отсюда поступали распоряжения, регламентирующие ее действия, решением Наркомпроса 7 июня 1921 года филармония получила звание «академическая».

Такое соподчинение выглядело естественным и органичным, ведь главную миссию филармонии определили, как просветительскую, а сам народный комиссар Наркомпроса Анатолий Васильевич Луначарский был влиятельным покровителем новой организации.

Но именно ему пришлось 14 июня 1929 года разъяснять общественности со сцены Большого зала новые задачи, сформулированные отделом агитационной пропаганды ЦК ВКП(б) на Первой Всероссийской музыкальной конференции, прошедшей под лозунгом «Музыка пролетариату!». Государство, уже подчинив себе деятельность различных сфер искусства, добирается до музыки, в которой прежде не видело идеологической угрозы. На конференции утверждается и список рекомендованных к исполнению композиторов. В него не входит «явно враждебное нам творчество современной буржуазии, отражающее период социального вырождения и эмоционального опустошения господствующих классов». Уже в ноябре Сталин объявит 1929 год «годом великого перелома на всех фронтах социалистического строительства». Оно не минует и «строительство» концертной жизни.

Вслед за идеологическими изменениями последуют и организационные. Стремясь взять под единый контроль деятельность филармоний страны, правительство создает государственное акционерное общество «Советская филармония» – «СОФИЛ». Распоряжением Наркомпроса от 17 июля 1929 года Ленинградская филармония становится Ленинградским отделением «СОФИЛа». Теперь в «шапке» афиш и программок печатают «Советская филармония», оркестр тоже сначала переименовывают в «оркестр СОФИЛа», но это название не приживается и в рекламную продукцию возвращается «симфонический оркестр Ленинградской государственной филармонии». © Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

«СОФИЛ» просуществует недолго, так и не справившись с задачей тотального контроля идеологической и финансовой деятельности учреждений культуры. В январе 1931 года Совнарком РСФСР выпускает постановление о создании «Государственного объединения музыкальных, эстрадных и цирковых предприятий». В состав объединения входит и Ленинградская филармония. К счастью, уродливая аббревиатура «ГОМЭЦ» не появится в филармонической рекламе, но осторожность и страх перед властью, начавшей массовые репрессии, отразятся на ее афише. Конечно, из нее не исчезнет проверенная классика (и в ней находят чуждых композиторов), но все большее место занимает разного качества советская музыка и облегченные программы из набора оперных арий, симфонических миниатюр. Публике, которую собирались воспитывать на высоком искусстве, больше не доверяют, и как малому необразованному дитяти предлагают популярную музыку, не отягчающую сознание сложными чувствами и размышлениями.

К середине 1930-х годов в репертуарной политике эти тенденции только усиливались. Но 17 января 1935 года филармония перешла в ведение Управления музыкальных учреждений Всесоюзного комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР, а потом при Совете министров СССР (Совнарком был преобразован в Совет министров СССР законом от 15 марта 1946 года). Ровно через семь лет, 15 марта 1953 года путем слияния различных ведомств было создано Министерство культуры СССР. В его подчинении и оказалась филармония – министерским приказом 2 декабря 1975 года ей было присвоено имя Дмитрия Шостаковича. Правопреемником МК СССР в 1991 году стало Министерство культуры Российской Федерации. Оно и является юридическим учредителем Санкт-Петербургской филармонии.

За 100 лет неоднократно изменялось название организации, менялась и ее внутренняя структура. В 1953 году в состав филармонии вошел второй симфонический оркестр – бывший оркестр Радиокомитета, в 1956-м было ликвидировано Концертное бюро с большим штатом артистов – певцов, инструменталистов, речевиков. В штатном расписании филармонии не всегда были главные дирижеры и художественные руководители. Но всегда были директора. За вековую историю филармонии в этом списке значится 19 человек. Если учесть, что двое из них – Афанасий Пономарев и нынешний директор Илья Черкасов занимали должность в общей сложности в течение 40 лет (25-ть – Пономарев, с 2006-го – Черкасов), а еще двое – Александр Оссовский и Ольга Легран – назначались дважды, легко представить, что в директорском кресле надолго не задерживались.

Вот полный список директоров и даты их руководства:

Купер Эмиль Альбертович: 23.05.1921 – 22.10.1923
Оссовский Александр Вячеславович: 24.10.1923 – 02.08.1925
Климов Михаил Григорьевич: 20.08.1925 – 25.11.1926
Малько Николай Андреевич: 25.11.1926 – июнь (?) 1929
Легран Ольга Владимировна: 03.01.1930 – август 1930
Нейман К. М.: 11.09.1931 – 08.01.1932
Бордюг Иван Кириллович: 08.01.1932 – 15.10.1933
Легран-Шифферс Ольга Владимировна: 05.12.1933 – 15.11.1934
Оссовский Александр Вячеславович: ВРИО с 15.11.1934 – 1935, сохраняя должность директора художественной части
Рензин Исай Михайлович: 1935–1937
Чулаки Михаил Иванович: 1937–1938
Пономарев Афанасий Васильевич: 01.01.1938 – 06.05.1963
Крастин Максим Эдуардович: 07.05.1963 – 21.11.1971
Стрижова Зоя Николаевна: 22.11.1971 – 24.09.1979
Пирская Алла Борисовна: 08.10.1979 – 17.12.1981
Блиничкин Станислав Викторович: 05.12.1983 – 30.09.1987
Скворцов Борис Михайлович: 10.06.1988 – 10.03.1994
Шварцкопф Юрий Алексеевич: 18.07.2000 – 09.03.2005
Гронский Владимир Геннадиевич: 17.03.2005 – 03.04.2006
Черкасов Илья Сергеевич: 18.04.2006 – по настоящее время.

Причины столь частой смены руководящих кадров в разные периоды были свои. Время диктовало и подход к назначению на должность. Он определялся конкретными задачами, которые ставило государство перед филармонией в текущий момент.

Генеральной задачей при создании филармонии являлось спасение и сохранение профессиональных музыкальных коллективов, существовавших в России с царских времен, прежде всего бывшего Придворного, а ныне Филармонического оркестра. Он и был главным действующим лицом организации. Неудивительно, что руководитель оркестра оказывался и первым человеком в филармонии, то есть ее директором. Исходя из этой логики на директорское место были назначены дирижеры Эмиль Купер (первый директор) и Николай Малько (четвертый директор). Они выполняли функцию и художественного руководителя филармонии (хотя ее репертуарной политикой занимался специальный совет), и главного дирижера симфонического оркестра – неслучайно такая должность впервые появилась в штатном расписании в перерыве между директорством Купера и Малько. Оба они были узнаваемыми в мире музыки фигурами и представительствовали от филармонии в высоких кабинетах, в прессе, но прежде всего на сцене – как в текущем репертуаре, так и в обязательных концертах, посвященных важным датам новой истории государства.

Именно эти даты все чаще рассматривались как ключевые в афише филармонии, в которую активно вторгалась политическая идеология. Но Купер и Малько были представителями дореволюционной музыкальной культуры. Поддавшись романтическим идеям переустройства мира, они не до конца осознавали границу, отмеченную в нем 25 октября 1917 года – 7 ноября по новому стилю. Они и сами жили по своему внутреннему «старому стилю», отстаивая идеалы русской культуры.

Новые правила жизни не укладывались у Купера в его картину мира. Тяготили его и хозяйственные обязанности. В библиотеке филармонии сохранился черновик его объяснительной записки, которую сам Эмиль Альбертович называет вполне судебным термином «показание». Автором записка не датирована, но из текста ясно, что написана она уже после 22 октября 1923 года, то есть после его ухода с директорского поста. Купер с трудом подбирает слова, чтобы объяснить положение имущественных и хозяйственных дел в период создания филармонии. Текст пестрит словом «бывший» – бывший зал Дворянского собрания, бывший заведующий делами бывшего Придворного оркестра, в нем трижды «охранной грамотой» поминается МУЗО – музыкальный отдел Наркомпроса и местком оркестра, с одобрения которых и принимал свои решения первый директор филармонии.

«Приступив к выполнению возложенных на меня задач по организации в революционное время совершенно нового учреждения и будучи по специальности артистом-музыкантом, я немедленно привлек в качестве ближайших сотрудников Г. М. Матавкина, А. К. Джиоргули и Д. В. Михайлова. Первого – заведующим административной частью, второго – помощником его и заведующим частью технически-строительной и последнего заведующим финансовой частью. Все указанные выше лица являлись служащими МУЗО (музык. отдела Наркомпроса) по этим же специальностям и так как самым главным зданием необходимым для деятельности филармонии являлось бывш. Народное собрание (прежде Дворянское, переименованное в здание филармонии), то я считал наиболее полезным для организации учреждения привлечение этих лиц, имевшим уже в прошлом отношение к музыкально-художественному учреждению (МУЗО), в частности к данному зданию. Заведующим хозяйственной частью был назначен И. И. Овсеенко (бывш. первым завед. делами б. Придворного оркестра, ныне оркестра филармонии). Для принятия здания и инвентаря МУЗО была назначена приемная комиссия. Представителями от филармонии являлись Матавкин, Джиоргули и Овсеенко. Никаких описей имущества (здания и инвентаря) не имелось, и передача здания состоялась на основании подписанного представителями филармонии и МУЗО протокола. Здание находилось в самом катастрофическом состоянии, отсутствие отопления, водопровода (трубы и котлы лопнупшие), разрушенное освещение, антисанитарное состояние прилегающих помещений и уборных, поломанная мебель. Все вместе лишало возможности начать художественную деятельность. Тем не менее мне удалось заразить окружающих меня сотрудников энергией, и мы бодро приступили к преодолению вышеуказанных трудностей. Ближайшими моими помощниками в этом деле были члены Месткома в 1921-22 г. – председатель Михайлов, тов. пред. Петров и члены Месткома Клочков, Гришин и Елизаров. <…> Заканчивая свое показание, считаю необходимым указать на два важных фактора в жизни филармонии. Это планомерная [зачеркнуто «всеобщее признание»] художественная деятельность учреждения и безукоризненное состояние финансовой отчетности». Пояснительная записка Эмиля Купера
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

В своей «Незаконченной автобиографии» Купер с горечью писал:

«Я лично думал, что революция, вероятно, является как бы народным праздником, и что общественные отношения, вероятно, так же легко перетасовать, как колоду карт. Оказалось, что я был совершенно не прав».

В апреле 1924 года Эмиль Купер даст последний в Большом зале концерт с оркестром и уедет из Советской России навсегда.

Николай Андреевич Малько получает директорскую должность 25 ноября 1926 года. В хозяйственную деятельность, в отличие от Купера, он не вникает, свою задачу руководителя видит прежде всего в формировании художественной политики филармонии. Ее приоритетом директор-дирижер объявляет знакомство публики с музыкальными новинками. Под управлением Николая Малько в Большом зале пройдет множество премьер, среди них – историческая премьера Первой симфонии 19-летнего Шостаковича. Рабочую аудиторию Малько хочет интегрировать в текущую академическую жизнь филармонии. Эта задача декларируется в его вступительной статье к абонементам:

«… В предстоящем зимнем сезоне Филармония считает целесообразным совершенно устранить специальный цикл профсоюзных концертов, строившихся в расчете на малоподготовленного слушателя и объединить последнего в единую аудиторию своих основных абонементных концертов». Николай Малько и сотрудники Филармонии
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Но, вопреки намерениям, первый абонементный концерт сезона 1927/28 Малько проводит на заводе «Красный путиловец», а в Большом зале все чаще начинает программы «Интернационалом» и дает концерты «для рабочей молодёжи», «для Красной Армии», «для учащихся трудовых школ». 26 мая 1929 года Николай Малько закрывает с оркестром концертный сезон, уезжает в творческую командировку за рубеж и в Советскую Россию не вернется.

Больше дирижеров на директорскую должность не назначают. Но все же отдают ее музыкантам. В перерыве между Купером и Малько это будут Оссовский и Климов.

Александр Вячеславович Оссовский тоже из «бывших». Просветитель, музыковед, ученик Римского-Корсакова, он составлял программы еще для «Концертов Зилоти» в Дворянском собрании, а со дня открытия филармонии был заместителем Эмиля Купера по концертной работе. Директорствовать Оссовский будет недолго – с 24 октября 1923 года до 2 августа 1925 года, в филармонию еще вернется. А пока на пост директора назначают Михаила Георгиевича Климова – он пробудет в кресле чуть больше года: с 20 августа 1925-го до 25 ноября 1926-го. Воспитанник Московского Синодального училища и Петербургской консерватории, хоровой дирижер, художественный руководитель (1917–1935) и директор (1922–1930) Певческой капеллы, в которой служит еще с придворных времен, Климов был одним из главных людей в команде Эмиля Купера в период создания филармонии. Ведь поначалу в ее состав входил и хор Капеллы (Хоровая академия), и хор малолетних певчих вместе с учебными классами (будущее Хоровое училище). В сторону Капеллы и направлены все организаторские и творческие усилия Климова, а кратковременным пребыванием на посту директора филармонии он «держит место» для следующей кандидатуры. [Тогда-то ее и выбирают из дирижеров, стоящих за пультом на праздничных концертах.] Несомненной заслугой Климова была подготовка системы абонементных концертов. Они появятся в афише филармонии в следующем сезоне – 1926–1927, после ухода Климова.

«Год великого перелома» посеял страх и недоверие не только в обществе, но и во власти. Коснулось это и директорского корпуса филармонии. С 1930-го по 1935 год выпускается пять приказов о назначении директора. Ольга Легран занимает кресло дважды, каждый раз меньше, чем на год: с 3 января до августа 1930-го и с 5 декабря 1933-го до 15 ноября 1934 года. На ее второй срок приходится важное событие в истории филармонии – 23 апреля 1934 года Приказом Наркомпроса РСФСР симфоническому оркестру присваивается звание заслуженного коллектива РСФСР. Но это лишь случайное совпадение. Биография художницы Ольги Владимировны Легран (1896–?) была далека от идеальной для директора организации. Она окончила петербургскую Константиновскую гимназию, «Бестужевские курсы», в 1913 году стажировалась как живописец в Париже и в Риме, в 1917-м увлеклась революционными идеями, в 1919-м стала членом РКП(б), служила в отделах СОРАБИСа (Союза работников искусств) в Киеве, Тифлисе, Ленинграде. И хотя никакого практического опыта руководящей работы у нее не было, членство в партии сыграло важную роль в назначении – впервые при выборе директора филармонии. Существенным было и то, что Ольга Легран состояла в близком родстве с Борисом Васильевичем Леграном, занимавшим в 1930–1934 пост директора Эрмитажа.

В промежутке между двумя сроками директорства Ольги Легран на должности руководителя филармонии побывало еще два человека. Это были К. М. Нейман и Иван Бордюг. О Неймане, продержавшемся в кресле меньше четырех месяцев – с 11 сентября 1931-го до 8 января 1932-го – никакой информации найти пока не удалось. Его личного дела нет ни в архивах СПБ ЦГАЛИ, ни в архиве филармонии. Дирекция Филармонии вместе с делегацией из Москвы
(Иван Бордюг на диване, второй слева, рядом с Иваном Соллертинским)
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Сведений об Иване Кирилловиче Бордюге чуть больше. У него были идеальные анкетные данные для эпохи – член ВКПб, из безземельных крестьян, занимал командные посты в военно-морском ведомстве. Веским аргументом для назначения стало, по-видимому, и то, что Бордюг окончил Морскую музыкальную школу Балтфлота. Но на директорском посту он пробыл неполных два года (8.01.1932 – 15.10.1933), успев, судя по всему, нанести немалый урон творческой репутации филармонии.

Сначала филармония ненадолго возвращает Ольгу Легран, а в день ее увольнения 15 ноября 1934 года временно исполняющим обязанности директора назначают Александра Оссовского – в начале сезона его как раз призвали в филармонию на пост директора художественной части. Оссовский вскоре уйдет из филармонии, но ее следующими директорами станут музыканты – пианист Исай Михайлович Рензин и композитор Михаил Иванович Чулаки. Их общее время руководства продлится всего около трех лет: 1935–1937 и 1937 (до 31 декабря). Исай Рензин с пратгруппой Филармонии
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

При Рензине в филармонии происходит немало изменений, от него, впрочем, никак не зависящих. ГОМЭЦ ликвидируют. Филармония теперь подчиняется Всесоюзному комитету по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР. Для Ленинградской филармонии перемены коснутся не только бумажной документации. Новое ведомство, появившееся в атмосфере жестких репрессий, внимательно следит за художественной политикой филармонии. Бдительность усиливается после опубликованной в газете «Правда» (28.01.1936) статьи «Сумбур вместо музыки», обвинившей Шостаковича в «левацком уродстве», «потакании извращенным вкусам буржуазной аудитории». Не остается в стороне и ленинградская пресса. На ее страницах товарищ Рензин отчитывается о перестройке репертуара и окончательном освобождении от «музыки сумбура», о необходимости проверенной классики, которая важнее, чем «эпигоны, неоромантики, как Брамс», о назревшей потребности в новых сочинениях советских композиторов, от которых оркестр ждет «к следующему сезону две монументальные оратории, посвященные двадцатилетию великого Октября» («Ленинградская правда», 11.02.1936), «о результатах первой встречи оркестра Филармонии с колхозным слушателем» и «деловой помощи самодеятельности» («Красная Газета», 13.02.1936). К открытию сезона 1936/37 в статье «Сезон пропаганды народного искусства» («Ленинградская правда», 20.10.1936) Рензин рапортует о необходимости взять в штат филармонии Оркестр русских народных инструментов имени Андреева (17 мая 1936 года это намерение будет осуществлено), признает недочеты в формировании программ, учитывающих вкус «академической» аудитории в ущерб аудитории рабочей, выражает уверенность, «что внимание, оказываемое партией и правительством и всей нашей общественностью советскому искусству, бесспорно обеспечит и Филармонии успешное выполнение больших художественных задач, стоящих перед ней».

Стоит ли удивляться, что в такой атмосфере не могла состояться назначенная на 11 декабря 1936 года премьера Четвертой симфонии Шостаковича? Рензин, прервав репетицию, и сообщит своему консерваторскому товарищу Дмитрию Шостаковичу (27.03.1927 им даже довелось вместе сыграть в Большом зале Вариации своего профессора Леонида Николаева для двух фортепиано) о необходимости отказаться от премьеры.

Но ни правильные поступки, ни благонадежные декларации Рензина не уберегут его от увольнения. В 1937 году (более точной даты в архивах найти не удалось) место директора филармонии займет композитор Михаил Иванович Чулаки. Его большая карьера еще впереди, а пока преподаватель Ленинградской консерватории около года будет директором и до 1939-го художественным руководителем филармонии.

1938 год – черная метка в биографии страны – оказался годом начала кадровой стабильности в филармонической хронике. 1 января директором был назначен Афанасий Васильевич Пономарев, а 18 октября симфонический сезон в статусе главного дирижера открыл Евгений Мравинский. Он, впрочем, еще после премьеры в ноябре 1937-го Пятой симфонии Шостаковича фактически держал на себе и весь предыдущий симфонический сезон. Пономарев останется в филармонии на 25 лет, Евгений Александрович Мравинский на 50, до конца жизни. Их долгие совместные годы руководства – оптимальный баланс административно-хозяйственных и творческих, представительских функций, которые в первые годы работы филармонии пытались соединить в одном лице. Возвращение из эвакуации (1944),
Афанасий Пономарев, Евгений Мравинский, Илья Шпильберг, Семен Шак, Александр Васильев 
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Выпускник юридического факультета Ленинградского университета Афанасий Пономарев был хозяйственником очень крепким. Все, кому довелось с ним работать, вспоминают директора как человека решительного, умного, способного вникнуть в любую ситуацию, справиться с самыми сложными административными задачами. Именно на долю Пономарева выпала миссия заниматься эвакуацией огромного коллектива в Новосибирск, обустраивать быт артистов и служб на новом месте, организовывать концертную и гастрольную работу. При Пономареве состоялся и переход в штат филармонии из радиокомитета второго симфонического оркестра, открытие Малого зала им. Глинки, и это тоже было связано с множеством организационных хлопот. Мощную поддержку Пономареву оказывало высокое партийное руководство. Он был его ставленником, оказавшись первым директором, чье личное дело лежало не в Комитете по делам искусств при Совнаркоме, а в ленинградском Обкоме КПСС. Неудивительно, ведь на дворе стоял 1938 год. Система партийных назначений директоров продержится до конца советской власти. Но кадровые перемены теперь будут зависеть в большей степени от отношений с главным дирижером. О причинах участившихся конфликтов между Мравинским и Пономаревым говорят разное, но факт, что 6 мая 1963 года Пономарева увольняют и уже на следующий день пост директора занимает Максим Эдуардович Крастин.

Крастин – тоже партийный назначенец, но уже нового типа, отвечающего курсу на оттепель. Он – сын репрессированных, выпускник консерватории (класс тромбона), имеющий опыт организаторской работы. Имя Крастина будет связано прежде всего с Мариинским/Кировским театром, где он 16 лет проработает директором. Но и в филармонии Максим Эдуардович прослужил немалый срок – больше 8 лет, и был уволен 21 ноября 1971 года. Ходят слухи, что последний год они с Мравинским не разговаривали. Зоя Стрижова и Евгений Мравинский
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Налаживать отношения с главным дирижером партия делегирует Зою Николаевну Стрижову. Она приходит в филармонию с поста директора Музея имени Ленина. Самым сложным филармоническим сюжетом ее биографии (а это почти 8 лет: до 24.09.1979) стала не только массовая эмиграция оркестровых музыкантов, но и «невозвращенцы», остававшиеся правдами и неправдами за рубежом во время гастролей. По каждому такому случаю Стрижову вызывали и в Обком КПСС, и в КГБ, а подготовка каждых следующих гастролей становилась настоящим испытанием. Стиль руководства Стрижовой был достаточно жестким, как и подобает работнику идеологического фронта. Но и на фронте наступают перемены – 8 октября 1979 года в директорское кресло приходит мягкая, никогда не повышающая голос Алла Борисовна Пирская. Начало ее партийной, а потом и административной работы (проректор по науке ЛГИТМИКа, секретарь ВТО) пришлось на время оттепели, и это был уже совсем другой тип руководителя. В филармонии она удержится немногим более двух лет.

Чуть дольше – почти четыре года – директором будет Станислав Викторович Блиничкин (05.12.1983–30.09.1987). Выпускник консерватории (кларнет), он пришел из музыкальной редакции Ленинградского телевидения, куда и вернулся после увольнения. Руководство Блиничкина пришлось на время начала перестройки. Но вольности в программах все еще не допускались. Так, решением Обкома КПСС с исполнения сняли музыку балета Шнитке «Желтый звук» и Всенощную Рахманинова. И Шнитке, и Рахманинова собирались привезти московские артисты – Ансамбль солистов Большого театра Александра Лазарева и хор Владимира Полянского. По городу уже были расклеены афиши, и Блиничкин, только приступивший к должности, честно пытался договориться с Обкомом, но это ему не удалось. Больше в подобные переговоры он не вступал.

До и после Станислава Блиничкина место директора достаточно долгое время оставалось вакантным. Исполняющим обязанности был директор-распорядитель филармонии Борис Исаакович Левит (1927–1996): его первый срок продлился почти два года (декабрь 1981–декабрь 1983), второй – около года (октябрь 1987–июнь 1988). Но приставку «и.о.» так и не убрали: 10 июня 1988 года назначение на должность директора получает опытный управленец Борис Михайлович Скворцов. Это случилось уже после смерти Евгения Александровича Мравинского и прихода на пост главного дирижера Заслуженного коллектива Юрия Темирканова. С 9 апреля 1988-го именно он представляет филармонию в стране, на международных сценах и в высоких кабинетах, где Темирканова хорошо знают по работе со вторым оркестром филармонии и по Мариинскому театру.

В карьере Бориса Михайловича Скворцова, руководившего в свое время культурой города, это было время странное и некомфортное. Перестройка, завершившаяся распадом Советского Союза, несомненно казалось ему, человеку под 70, событием неправильным, разрушающим ценности, которым он служил. В филармонии он поначалу пытался ввести новации, например, организовать конкурс профессиональных и самодеятельных артистов. Но эти, и подобные предложения всерьез не воспринимались, время беспрекословного подчинения решениям директора ушло. При Скворцове филармония переживала и новые вызовы – сокращение бюджетного финансирования, гастрольного плана. Со всем этим ему пришлось разбираться. К прошлым заслугам Скворцова, к тому же фронтовика, относились с уважением, сам он, скорее всего, воспринимал этот период своей биографии как почетную ссылку, но доработал в филармонии до конца жизни, завершившейся 10 марта 1994 года.

Теперь уже не в обкоме КПСС, а в Министерстве культуры РФ филармонии искали директора нового типа – менеджера, способного к решительным действиям в новой экономической и политической реальности. Им 22 февраля 1995 года стал 30-летний Антон Гетьман, получивший образование не только в ленинградском ЛГИТМиКе, но и диплом по специальности «Менеджмент в сфере искусства» на стажировке в США. Гетьман был полон планов преобразования концертной жизни филармонии, он стимулировал создание новых творческих проектов, главным из которых стал фестиваль «Площадь искусств», рисковал, приглашая западные коллективы и солистов. Иногда выигрывал, но иногда и проигрывал. При Гетьмане в филармонии появились первые спонсоры. Но именно финансовые проблемы и привели к его отставке 30 июня 2000 года.

Сменить Гетьмана пригласили Юрия Алексеевича Шварцкопфа. К этому времени Темирканов добился президентского гранта для Заслуженного коллектива. Шваркопф же существенно повысил зарплаты сотрудников филармонии, но и условия работы сделал более жесткими. Человек театра (с 1986-го был директором Драматического театра имени Комиссаржевской, с 2000-го исполнительном директором Мариинского театра), Шваркопф и мыслил, как театральный менеджер. Его недюжинный талант организатора реализовался в Театре музыкальной комедии, куда Юрий Алексеевич перешел, уйдя из филармонии 9 марта 2005 года.

После краткого,  меньше года, пребывания на посту директора Владимира Гронского (17.03.2005–03.04.2006) 18 апреля 2006 должность занял Илья Сергеевич Черкасов.

Перед Черкасовым, назначение которого казалось неожиданным и спорным (до филармонии он был гендиректором ФК «Зенит»), была поставлена амбициозная задача капитальной реконструкции здания-памятника: средства Министерство культуры уже выделило, а работа так и не началась. 4 июля 2006 года в Большом зале был закрыт сезон, посвященный 85-летию филармонии, и сразу же начаты реставрационные работы. Их Черкасов обещал завершить к июню 2007 года. Мало кто верил в реальность столь сжатых сроков. Математический подход к решению поставленной задачи (Черкасов окончил университет по специальности «экономическая кибернетика») обеспечил успех, и 4 мая 2007 года филармония, проведя сезон на арендных площадках, вернулась на сцену Большого зала. По контракту Черкасов пришел в филармонию на год, именно на реставрацию. Но по просьбе Темирканова, с которым сложились теплые человеческие отношения, он остался и работает уже 16 лет. По длительности пребывания на должности он пока уступает лишь Пономареву, занимавшему директорское кресло четверть века.

«Основное предназначение директора, утверждает Черкасов, – обеспечить функционирование творческих структур». С этим пришлось справляться и во время длительного локдауна, вызванного пандемией коронавируса. Филармония в этот период не только продолжала общаться со слушателями в виртуальном пространстве, но и не прервала работы над своими масштабными проектами, среди которых – празднование 100-летия первой русской филармонии и подготовка digital-летописи ее вековой истории.

Очевидно, что оптимальная модель организационной структуры филармонии, сформулированная еще в 1938-м на примере тандема Мравинского и Пономарева, нашла в наши дни удачное претворение в союзе Темирканова и Черкасова.

И. Р.