Именно он отвечает за репертуар сезона, за то, чтобы звучащая сегодня симфония № 5 Бетховена не появилась в программах в ближайшее время, чтобы привлечь внимание публики громким именем, а заодно предложить неизвестное сочинение, за то, чтобы выверить хронометраж концерта, сделать афишу нескучной, придумывая разные сюжеты и репертуарные ходы. А еще следит за тем, что происходит на музыкальном рынке в мире, ведет переговоры с коллегами из разных городов и стран, с артистами и их агентами, срочно ищет замены заболевшему солисту, иногда прямо в день концерта, взаимодействует со средствами массовой информации… Это художественный руководитель. 

Название должности за 100 лет не раз менялось – в зависимости и от конкретных задач времени, и от изменения в структуре самой Филармонии. В первые годы существования новой организации ее репертуарную политику курировал Художественный совет. В 1921–1925 его почетным председателем был Александр Константинович Глазунов, а в состав первого совета входили Максимилиан Штейнберг и Леонид Николаев (оба от консерватории), декан музыкального факультета Института истории искусств, критик и композитор Борис Асафьев, от филармонии – дирижер и первый директор филармонии Эмиль Купер, его заместитель Вячеслав Оссовский, заведующий Хоровой академией филармонии Сергей Ляпунов, зав. концертным отделом Виктор Михайлович Беляев, заведующий Музеем филармонии Николай Федорович Финдейзен, дирижер Государственного хора филармонии Александр Архангельский, в качестве ассоциированных членов Совета были приглашены старейшие артисты оркестра – председатель Худсовета оркестра виолончелист  Евгений Петров, концертмейстер Виктор Заветновский, артисты Николай Михайлов (скрипка), Николай Манасевич (альт), Антон Гришин (кларнет). Протокол заседания Художественного совета Филармонии от 10 октября 1921 года
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Художественный совет определял направление репертуара, давал рекомендации по отдельным исполнительским и композиторским именам, но не формировал текущую афишу. Эти обязанности были возложены на Александра Оссовского, имеющего опыт подобной работы еще со времен «Концертов Зилоти» в Дворянском собрании. В 1921–1923 годах Оссовский был заместителем директора по художественной части, а в 1923–1925 – директором филармонии.

К 1925 году многие участники первого Совета покинули страну, состав его менялся, разрастался и выглядел слишком громоздким, не способным формировать художественную политику. Именно такую резолюцию вынесли в отделе Главнауки Наркомпроса после совещания руководителей художественных организаций, состоявшегося 19 января 1926 года в Москве. Чтобы не переформатировать уже утвержденный Худсовет, директор филармонии  Михаил Климов (1925–1926) предложил создать президиум Художественного совета из трех человек, они и должны были нести всю ответственность за программную политику филармонии. Председателем президиума были Михаил Климов (1925–1926), затем Николай Малько (1926–1929) – дирижеры, занимавшие в то время пост директора филармонии. 

На их долю выпало принятие нелегких решений в обстановке и финансовой разрухи, и политического давления. Из отдела Главнауки (а именно он курировал от Наркомпроса деятельность музыкальных учреждений) и его Ленинградского отделения, из СОРАБИСа (Союза работников искусств) в филармонию поступали бесконечные циркуляры, часто противоречивого свойства. С одной стороны, московское начальство поддерживало академичность художественной политики филармонии, с другой стороны, городские власти настаивали на программах, отвечающих интересам рабочих масс. Того же требовали и сами «массы». Острая дискуссия по теме развернулась в 1925 году и резюмировалась на совещании филармонии «с представителями культкомиссий госучреждений и госпредприятий, общественных организаций и печати» 29 августа в Саду отдыха.

Из протокола по итогам Совещания:

«Представитель ИСТПАРТА [Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б)], признавая за музыкой большое общественное значение и отметив, что музыка, проникая во все отрасли жизни трудящихся, сопровождая их труд, борьбу и празднества, указал, что симфоническая музыка, культивируемая филармонией, музыка сонат и симфоний, музыка буржуазных авторов, рабочим чужда и не нужна, являясь искусством отжившей буржуазной эпохи; поэтому, по мнению оратора, необходимо дать рабочему понятную ему музыку, создать новую революционную музыку, сделать ее реалистичной, а не вовлекать рабочего в изучение ненужной и непонятной ему симфонической музыки.

Тов. Орлов указал на необходимость принятия всех мер приближения музыки к пониманию рабочих.

Тов. Алексеев, полагая на основании прежнего опыта, что попытки обучения рабочих слушанию музыки едва ли окажутся успешными, высказал пожелание, чтобы приобщение рабочих к музыке шло не путем обучения, а путем упрощения самой музыки для более легкого усвоения ее рабочими». © Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Филармония всячески отстаивала свое право на академичность афиши – и в ответных письмах, и на практике. Она, как могла, сопротивлялась упрощению репертуара и находила компромиссные решения, адресуя рабочим и служащим предприятий вполне серьезные программы, которые обязательно сопровождались вступительными словами блистательных лекторов.

К легкодоступной музыке никак нельзя было отнести и сочинения современников. Но Наркомпрос в лице Главнауки вменял филармонии в обязанность исполнять отечественные и западные новинки. Эта линия репертуарной политики вполне отвечала личным предпочтениям Николая Малько, а также членов президиума Художественного совета композиторов-музыковедов Юрия Буцкого и Бориса Асафьева – при его деятельном участии в феврале 1926 года в филармонии было открыто ленинградское отделение Ассоциации современной музыки, учрежденной еще в 1923 году в Москве. Так в 1926–1929 в Большом зале проходят премьеры с участием композиторов, среди которых Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович, Гавриил Попов, Александр Мосолов, Пауль Хиндемит, Бэла Барток, Артюр Онеггер, Дариюс Мийо, Альфредо Казелла.

В ворохе архивных документов пока так и не удалось обнаружить имени преемника Оссовского на посту руководителя художественной части филармонии. Но в приказах появляется должность заведующего концертной частью (сначала – эксплуатационно-концертной), которую в 1925–1931 годах занимает Борис Эммануилович Хаис (1882–1949). Группа сотрудников Филармонии
Сидят: ?, Николай Финдейзен, Николай Малько, Борис Хаис, Ричард Арнгольд, Петр Кристи
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Судя по всему, был он, в первую очередь, администратором и к музыке имел отношение опосредованное (в справочном материале «Дневников» Михаила Кузмина он даже назван главным бухгалтером филармонии). Но позиционировал себя как большой начальник над артистами: в архиве библиотеки филармонии сохранились фотографии Йожефа Сигети,  Ганса Кнаппертсбуша, Германа Абендрота, Лидии Липковской с дарственными надписями и благодарностями Борису Хаису. Йожеф Сигети и Ганс Кнаппертсбуш в Ленинградской филармонии, фото, подписанное для Бориса Хаиса, 1927 год
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

В 1932 году в филармонии появляется должность заведующего репертуаром, ее займет Иван Иванович Соллертинский. В 1933-м в Большой зал возвращается Оссовский, для которого вводят новую должность – директора художественной части, в этом статусе Оссовский служит до 1936 года. В 1937 году директором филармонии назначают Михаила Чулаки. В директорском кресле он просидит меньше года, но до 1939-го будет художественным руководителем филармонии: такая позиция появляется впервые и уже не исчезнет из штатного расписания.

1930-е годы стали непростым временем в истории филармонии. Партия и правительство предъявляли к ней все больше идеологических требований, и деятельность ее должна была отвечать генеральной политической линии. Так, распоряжением от 31 декабря 1931 года в филармонии открывается филиал Художественного университета «с обязательным посещением всех, без исключения, артистов оркестра занятий за счет уплотнения рабочего дня». Здесь учат правильным взглядам на музыку и культуру в целом. Приказом от 5 ноября 1933 года вводится новый отдел – «сектор обслуживания рабочих организаций» со своим штатом сотрудников. И все же филармония старается сохранить свое академическое лицо, потому к работе и призываются такие масштабные фигуры как Оссовский и Соллертинский – он занимает пост художественного руководителя в 1940–1944 годах. Соллертинскому доведется изобретать новые формы работы со слушателями во время эвакуации, устраивать лектории на заводах и в вузах, чтобы привлечь непривыкшую к классике новосибирскую публику. Он делает это виртуозно.

После внезапной смерти Соллертинского в феврале 1944 года художественным руководителем филармонии назначают главного дирижера Заслуженного коллектива Евгения Мравинского. Эту позицию он занимает 6 лет. 25 августа 1950 года выходит приказ № 116 «об освобождении Е. А. Мравинского от должности в связи с большой загрузкой и возложении обязанностей на О. С. Саркисова».

Оник Саркисов.
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Оник-Оганез Степанович Саркисов (Саркисьянц) (1908-1981) пришел работать в филармонию 1 декабря 1935 года, а уже 1 февраля 1936-го получил место заведующего литературно-художественной частью и издательским отделом как помощник художественного руководителя. Когда не стало Соллертинского, Саркисову передали полномочия обеспечивать текущую концертную деятельность. 21.08.1950 он становится временно исполняющим обязанности худрука (ВРИО), с 1 сентября того же года – исполняющим обязанности, а 20 мая 1952 года – художественным руководителем филармонии, оставаясь на посту более 20 лет – до выхода на пенсию 17 октября 1973 года. Но с филармонией Саркисов не распрощался – до конца жизни был внештатным консультантом.

Когда в 1950-м Саркисова назначали, то вряд ли искали равноценную замену Соллертинскому, это было никак невозможно. Но Саркисов был свой, понятный, удобный и не претендующий на сравнение с предшественником. Выпускник инструкторского факультета Ленинградской консерватории (1938), готовившего руководителей учреждений культуры, Саркисов представлял поколение, выросшее при советской власти и строго соблюдающего правила системы. У него не было ни академического образования и опыта Оссовского, к тому же близко знакомого не только с Рахманиновым, Глазуновым, Кусевицким, но и с Римским-Корсаковым, не было фантастической эрудиции Соллертинского, полиглота, поражавшего современников знаниями в самых разных областях культуры. Такой поворот в судьбе Саркисова оказался для него несомненно счастливым билетом. Вспоминая нового худрука, скрипач Заслуженного коллектива Марк Резников пишет (Воспоминания старого музыканта. 1984: Overseas Publications Interchange Ltd. С. 160):

«Саркисов был тихим, спокойным человеком, всегда улыбающимся. Держался он скромно, ни в какие дела активно не вмешивался. После смерти Соллертинского остались заготовленные вперед на несколько лет репертуарные планы, и потому в те годы работа эта никаких особенных трудностей не представляла и не требовала от художественного руководителя никаких особенно глубоких знаний и опыта. Соприкоснувшись более тесно с директором и главным дирижером, Саркисов сумел уловить ситуацию их взаимоотношений и сумел поставить себя так, что исправно угождал обоим: стал „слугой двух господ”. Это очень укрепило его положение и дало ему возможность продержаться в этом высоком звании столько лет. Будучи послушным исполнителем воли Главного дирижера, с одной стороны, и директора — с другой, он выполнял эту работу, не внося в нее никакой собственной инициативы и принципиальности».

Характеристика эта, конечно, субъективна. Ведь должность предполагала не только дипломатические навыки, но и огромный объем работы. Надо понимать, что тогда в филармонии не было ни пресс-секретаря, ни замдиректора по гастрольной работе. Были правда, Госконцерт и Росконцерт, которые в значительной степени обеспечивали артистами, но, в любом случае, все переговоры и ответственность за афишу были на Саркисове.

Саркисов с Евгением Мравинским и его женой
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Вспоминает Дмитрий Иванович Соллертинский (из интервью к 100-летию филармонии):

«У нас был худрук Оник Степанович Саркисов. Он начинал в филармонии как лектор и был руководителем лекторского бюро. Но когда он стал худруком, все лекции в филармонии прекратились, и он никогда не выступал сам. Я ни разу не слышал никаких его выступлений. И он ничего не писал. Но, надо сказать, забот у него было много. Артистическое хозяйство очень большое. Тем более, что ему надо было уметь ладить с дирижером Евгением Александровичем Мравинским. Поладить с ним – это было великое искусство. Оник Степанович это мог делать.  У него был редчайший талант. Он был очень дипломатичен. Никогда не повышал голоса, тихо говорил. Внешне – тихий, скромный, незаметный человек. Когда я появился в Госконцерте, мне сказали: «Когда приезжает ваш Саркисов, то сразу видно, приехал большой человек». Это было для меня поразительно. Он был всегда одет очень скромно, держался скромно. «Большой человек». Это надо было уметь [так себя представить]. Это тоже талант. И он занимался Заслуженным коллективом. Никто не смел кроме него звонить артистам. Только он. Это был его уровень. И артисты к этому привыкли».

11 октября 1973 года в филармонии появляется новый художественный руководитель. Это Валерий Васильевич Смирнов (1937–2023). 

Валерий Смирнов
© Архив Санкт-Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича

Не имевший никакого административного опыта, музыковед, выпускник консерватории (1959), Смирнов защитил кандидатскую диссертацию по Стравинскому, писал статьи в журналы. Его научная карьера будет развиваться и после филармонии – докторская диссертация, монография о Равеле, звание почетного члена международных обществ Вебера и Чайковского, профессорская должность и заведование кафедрой. Сейчас главный научный сотрудник Санкт-Петербургской консерватории Валерий Смирнов говорит о работе в филармонии, продлившейся меньше трех лет, как о случайном эпизоде своей жизни, вспоминая, разве что, о сложностях подготовки гастролей Шарля Брюка в январе 1976 года, когда под управлением дирижера впервые в СССР была исполнена опера Луиджи Даллапикколы «Узник». Но в специальном интервью для исторического сайта филармонии Валерий Васильевич много рассказывает об Александре Вячеславовиче Оссовском, хранителем архива которого является. Последние три года жизни ученого они тесно общались. В дом к Оссовскому Смирнова ввела его консерваторский педагог, ученица Оссовского Галина Тихоновна Филенко. Не исключено, что по ее частной рекомендации «музыкального внука» Оссовского и пригласили на должность художественного руководителя филармонии. Но здесь он долго не задержался, не найдя контакта ни с Мравинским, ни с тогдашним директором Зоей Николаевной Стрижовой, и 26 февраля 1976 года уволился.

На его место назначили Виталия Сергеевича Фомина (1933–1994). В филармонии он был человек не новый. С 1959 года заведовал массовым отделом, в 1960–1969 работал музыкальным редактором, потом ушел на должность редактора в издательство «Музыка» (1969–1976), а в 1976-м вернулся уже как художественный руководитель.

Продолжение тут...