Софроницкий Владимир Владимирович – русский пианист.

Семья Софроницких переехала из Петербурга в Варшаву в 1903 году, здесь рос их сын Владимир, с детства проявлявший незаурядные музыкальные способности. После серьезных занятий в Варшаве он поступит в 1916 году в Петербургскую консерваторию в класс профессора Леонида Владимировича Николаева, диплом получит в 1921 году, разделив премию имени Антона Рубинштейна с Марией Юдиной.

Дань уважения учителю Софроницкий отдаст в своих программах, исполняя фортепианные транскрипции Николаева в филармонических сольных вечерах, а также в серии из 12 исторических концертов в консерваторском зале имени Глазунова, где исполнит музыку от немецкого барокко до Шостаковича. Трижды (1927, 1938, 1940) пианист выступит в концертах класса своего профессора, которые регулярно проводились в Большом зале Ленинградской филармонии. Среди их участников был и Дмитрий Шостакович: 15 апреля 1938 года Софроницкий и Шостакович сыграли Вариации на тему из четырех нот для двух фортепиано Николаева в программе, посвященной его юбилею.

Однокашники, впрочем, не остались в ближнем круге пианиста. Чувство коллективного было в принципе ему чуждо, замкнутый, малообщительный в жизни, он раскрывался на сцене, гипнотизируя и вовлекая зал в свой мир.

С первых появлений на концертной эстраде Софроницкий приковывал к себе внимание публики и критики своей ни на кого не похожей индивидуальностью. Пытаясь обнаружить ее секрет, рецензенты пишут (выдержки из прессы разных лет):

«Что прежде всего очаровывает в Софроницком и выделяет его из ряда других наших пианистов — это звук. Самый матерьял его звука поражает чистотой, ясностью, проникновенностью. И пианист мастерски пользуется им — от звонкого, «втертого» forte до самых нежнейших касаний piano» (1925).

«В. Софроницкий — яркий творческий тип исполнителя. Он никогда не подходит к передаваемому извне, не преломив его сквозь призму своей индивидуальности... Софроницкий играет не только для публики, но и для себя. И вместе с тем он почти всегда увлекает и захватывает» (1927).

«Исполнительское творчество Софроницкого заслуживает специальной монографии… Софроницкий представляет собой редкий пример законченного типа музыканта-романтика. При этом в нем сказываются все противоречия этого типа, как положительные его свойства, так и черты болезненной неудовлетворенности» (1935).

«В советской музыкальной культуре Софроницкий представляет собою явление исключительное. Трудно назвать среди наших пианистов среднего и молодого поколения музыканта, чья творческая индивидуальность была бы столь ярка и своеобразна... Многое от «старого» Софроницкого сохранилось и сейчас: романтическая страстность, умение постигать музыку в ее лирической и драматической сущности. Однако над всем этим доминирует сейчас иное — высокое трагедийное начало» (1940).

Принимают Софроницкого не все. Он бывает неровен, чрезмерно импульсивен, может перед самым выходом на сцену внезапно изменить программу, его индивидуализм, столь неуместный в советской действительности, раздражает. Но ругают его за то же, за что и хвалят, и в этой критике упреки выглядят скорее комплиментами:

«Софроницкий, как исполнитель, весь — в исполняемом, весь — в кругу вызываемых его игрой настроений и образов. Отсюда — его достоинства и недостатки. Достоинства очевидны и не требуют пояснений, так как для всех ясно значение момента увлечения и искренности в искусстве. Недостатки неизбежны и здесь. Пребывая в тесной черте творимого им мира, Софроницкий часто забывает, что увлекаться не всегда значит увлекать. … весь артистизм его типа игры — прежде всего для себя, а потом для других. Это „обстоятельство“, смыкая его с аудиторией узами несомненного психического контакта, слишком часто и легко размыкает ту же связь» (1926)

В круг близких Софроницкому композиторов входили прежде всего романтики – Шопен, Шуберт, Шуман, Лист. Симфонические этюды Шумана, си-минорную сонату и Мефисто-вальс Листа он исполнил на своем первом сольном концерте в Большом зале 24 мая 1922 года. В этот первый сезон недавно открытой Петроградской филармонии в сплошь симфонической афише Большого зала было лишь два фортепианных вечера – почтенного профессора консерватории Марии Николаевны Бариновой и недавнего выпускника Владимира Софроницкого, о котором уже говорил весь Петроград.

«Klavierabend В. Софроницкого, – восторженно пишет рецензент Николай Стрельников в газете „Жизнь Искусства“, – особенно во втором отделении вечера (Лист) принес большое удовлетворение всем тем (ставшими весьма многочисленными) слушателям, которые и раньше видели в пианисте художника, в минуту исполнительского озарения поднимающегося на большую высоту вдохновения».

Такого художника увидел в нем и главный дирижер филармонии Эмиль Купер, пригласивший 20-летнего пианиста в свой цикл из произведений Скрябина – главного композитора в биографии Софроницкого. С концертом Скрябина 31 июля 1921 года он дебютирует в Большом зале.Вскоре его назовут «присяжным истолкователем фортепианной музыки творца „Экстаза“», а свидетели выступлений самого композитора (таких оставалось немало) будут утверждать, что «получить истинное представление о фортепианном творчестве Скрябина можно полнее всего у Софроницкого, который в своей передаче так близко подходит к столь памятной передаче авторской».

Скрябин будет звучать едва ли не в каждом сольном концерте Софроницкого, ему пианист посвятит и восемь монографических вечеров.

Близость «гениального Вовочки» природе Скрябина отмечала и первая жена композитора Вера Ивановна Исакович, сама прекрасная пианистка. Их дочь Елена Александровна Скрябина станет женой Софроницкого, юношеский брак окажется недолговечным, но в нем родятся двое детей.

Фортепианный концерт Скрябина, главный опус в оркестровом репертуаре Софроницкого, он сыграет после филармонического дебюта еще не раз. Чаще – в 1920-е годы: дирижировали Эмиль Купер и Николай Малько. Реже – в 1930-е: под управлением Александра Гаука, а в программе, посвященной 15-летию со дня смерти Скрябина, и дважды – Альберта Коутса.

Лишь однажды Софроницкий исполнит с оркестром другой концерт – Глазунова, это будет 4 марта 1928 года, накануне эмиграции композитора, к которому Софроницкий испытывал невероятное чувство благодарности.

Со временем пианист вообще откажется от игры с оркестром. В симфонических программах он периодически появляется, но играет сольного Скрябина: Пятую сонату в 1923 году (в этой скрябинской монографии под управлением Эмиля Купера звучат Симфония № 2 и "Поэма Экстаза") и Третью сонату в 1938 году (в симфоническом концерте исполнялись сочинения Бородина, Лядова и Чайковского, дирижировал Борис Хайкин). И это еще один неслучайный скрябинский штрих в биографии Софроницкого: Скрябин нередко выходил с сольными выступлениями на своих авторских вечерах, где исполнялись его симфонические произведения, именно Пятую сонату он играл в московском концерте 21 февраля 1909 года, когда Эмиль Купер дирижировал «Поэмой экстаза» и премьерой «Божественной поэмы».

Последнее совместное с Заслуженным коллективом выступление Софроницкого, разумеется, со Скрябиным, состоялось в феврале 1941 года под управлением Игоря Миклашевского. Уже осенью оба они окажутся в осаждённом Ленинграде. Миклашевский умрет от голода в первую блокадную зиму. Не переживет ее и Борис Гольц – соученик Софроницкого по консерватории, композитор, пьесы которого пианист играл в концерте Большого зала в 1938 году. 5 октября 1941 года Софроницкий выступит здесь в дуэте с Александром Каменским на открытии блокадного филармонического сезона. Вместе с коллегами по консерватории, где он преподает с 1930 года, будет жить в Театре драмы имени Пушкина (Александринском), здесь 12 декабря 1941-го сыграет концерт, вскоре с крайней степенью истощения попадет в стационарную больницу (ее открыли в гостинице «Астория»), в апреле его самолетом доставят в Москву.

В столице он останется, будет преподавать в консерватории, а в Ленинград приезжать только на концерты.

Уже в феврале 1945-го, словно наверстывая упущенные четыре года, Софроницкий играет для ленинградцев пять сольных программ, еще две – в марте. Затем интенсивность гастролей уменьшится, но, при этом, за последние неполные 10 лет в Филармонии состоится 35 клавирабендов пианиста. В его программах – Моцарт и Бетховен, Шуберт, Шуман, Лист, Шопен, Дебюсси, Мясковский, Метнер, Рахманинов, Прокофьев – интерпретацию «Мимолетностей» называют «шедевром исполнительского мастерства». Софроницкий по-прежнему играет Скрябина – в смешанных программах и двух монографических концертах. В рецензии на первое после перерыва выступление пианиста в Большом зале 9 февраля 1945 года композитор Юрий Кочуров писал:

«Мечтательная, романтическая, взволнованная музыка Скрябина, её постоянное и напряжённое влечение к «озарённым далям», с её взлётами и стихийными ритмами, весь этот недосказанный и причудливо-своеобразный мир звуков Скрябина тонко и одухотворённо звучит у Софроницкого».

Оставался ли он прежним – артистом, магом, гипнотизером, способным увести за собой публику в мир нематериального? Леонид Евгеньевич Гаккель, историк фортепианного искусства, слышавший Софроницкого в 1950-е годы и восхищавшийся им, отмечает:

«Он стал черно-белым пианистом. Появилась вот эта завораживающая мерность, которой раньше не было. Когда он играл симфонические этюды Шумана, Скрябина и что-то из этого репертуара, он обладал невероятным нервом. Но пережив блокаду и увидев, что такое эти предельные состояния, он обрел совершенно новые жизнеощущения. Этот мерный ритм, который не может меняться, который роковым образом воцарился».

«Мерный ритм» продолжал завораживать ленинградскую публику.

Болезнь вынудила Софроницкого рано расстаться со сценой. С середины 1950-х он эпизодически выступал в Москве, дав последние концерты в январе 1961 года.

Словно предвидя конечное расставание с родным городом, Софроницкий в 1954 году приезжает в Ленинград трижды и дает семь сольных концертов. Два из них проходят в Малом зале, последние – 12 и 14 ноября – в Большом зале филармонии.

И. Р.