Софроницкий Владимир Владимирович – русский пианист.

Семья Софроницких переехала из Петербурга в Варшаву в 1903 году, здесь рос их сын Владимир, с детства проявлявший незаурядные музыкальные способности. После серьезных занятий в Варшаве он поступит в 1916 году в Петербургскую консерваторию в класс профессора Леонида Владимировича Николаева, диплом получит в 1921 году, разделив премию имени Антона Рубинштейна с Марией Юдиной.

Дань уважения учителю Софроницкий отдаст в своих программах, исполняя фортепианные транскрипции Николаева в филармонических сольных вечерах, а также в серии из 12 исторических концертов в консерваторском зале имени Глазунова, где исполнит музыку от немецкого барокко до Шостаковича. Трижды (1927, 1938, 1940) пианист выступит в концертах класса своего профессора, которые регулярно проводились в Большом зале Ленинградской филармонии. Среди их участников был и Дмитрий Шостакович: 15 апреля 1938 года Софроницкий и Шостакович сыграли Вариации на тему из четырех нот для двух фортепиано Николаева в программе, посвященной его юбилею.

Однокашники, впрочем, не остались в ближнем круге пианиста. Чувство коллективного было в принципе ему чуждо, замкнутый, малообщительный в жизни, он раскрывался на сцене, гипнотизируя и вовлекая зал в свой мир.

С первых появлений на концертной эстраде Софроницкий приковывал к себе внимание публики и критики своей ни на кого не похожей индивидуальностью. Пытаясь обнаружить ее секрет, рецензенты пишут (выдержки из прессы разных лет):

«Что прежде всего очаровывает в Софроницком и выделяет его из ряда других наших пианистов — это звук. Самый матерьял его звука поражает чистотой, ясностью, проникновенностью. И пианист мастерски пользуется им — от звонкого, «втертого» forte до самых нежнейших касаний piano» (1925).

«В. Софроницкий — яркий творческий тип исполнителя. Он никогда не подходит к передаваемому извне, не преломив его сквозь призму своей индивидуальности... Софроницкий играет не только для публики, но и для себя. И вместе с тем он почти всегда увлекает и захватывает» (1927).

«Исполнительское творчество Софроницкого заслуживает специальной монографии… Софроницкий представляет собой редкий пример законченного типа музыканта-романтика. При этом в нем сказываются все противоречия этого типа, как положительные его свойства, так и черты болезненной неудовлетворенности» (1935).

«В советской музыкальной культуре Софроницкий представляет собою явление исключительное. Трудно назвать среди наших пианистов среднего и молодого поколения музыканта, чья творческая индивидуальность была бы столь ярка и своеобразна... Многое от «старого» Софроницкого сохранилось и сейчас: романтическая страстность, умение постигать музыку в ее лирической и драматической сущности. Однако над всем этим доминирует сейчас иное — высокое трагедийное начало» (1940).

Принимают Софроницкого не все. Он бывает неровен, чрезмерно импульсивен, может перед самым выходом на сцену внезапно изменить программу, его индивидуализм, столь неуместный в советской действительности, раздражает. Но ругают его за то же, за что и хвалят, и в этой критике упреки выглядят скорее комплиментами:

«Софроницкий, как исполнитель, весь — в исполняемом, весь — в кругу вызываемых его игрой настроений и образов. Отсюда — его достоинства и недостатки. Достоинства очевидны и не требуют пояснений, так как для всех ясно значение момента увлечения и искренности в искусстве. Недостатки неизбежны и здесь. Пребывая в тесной черте творимого им мира, Софроницкий часто забывает, что увлекаться не всегда значит увлекать. … весь артистизм его типа игры — прежде всего для себя, а потом для других. Это „обстоятельство“, смыкая его с аудиторией узами несомненного психического контакта, слишком часто и легко размыкает ту же связь» (1926)

В круг близких Софроницкому композиторов входили прежде всего романтики – Шопен, Шуберт, Шуман, Лист. Симфонические этюды Шумана, си-минорную сонату и Мефисто-вальс Листа он исполнил на своем первом сольном концерте в Большом зале 24 мая 1922 года. В этот первый сезон недавно открытой Петроградской филармонии в сплошь симфонической афише Большого зала было лишь два фортепианных вечера – почтенного профессора консерватории Марии Николаевны Бариновой и недавнего выпускника Владимира Софроницкого, о котором уже говорил весь Петроград.

«Klavierabend В. Софроницкого, – восторженно пишет рецензент Николай Стрельников в газете „Жизнь Искусства“, – особенно во втором отделении вечера (Лист) принес большое удовлетворение всем тем (ставшими весьма многочисленными) слушателям, которые и раньше видели в пианисте художника, в минуту исполнительского озарения поднимающегося на большую высоту вдохновения».

Такого художника увидел в нем и главный дирижер филармонии Эмиль Купер, пригласивший 20-летнего пианиста в свой цикл из произведений Скрябина – главного композитора в биографии Софроницкого. С концертом Скрябина 31 июля 1921 года он дебютирует в Большом зале.Вскоре его назовут «присяжным истолкователем фортепианной музыки творца „Экстаза“», а свидетели выступлений самого композитора (таких оставалось немало) будут утверждать, что «получить истинное представление о фортепианном творчестве Скрябина можно полнее всего у Софроницкого, который в своей передаче так близко подходит к столь памятной передаче авторской».

Скрябин будет звучать едва ли не в каждом сольном концерте Софроницкого, ему пианист посвятит и восемь монографических вечеров.

Близость «гениального Вовочки» природе Скрябина отмечала и первая жена композитора Вера Ивановна Исакович, сама прекрасная пианистка. Их дочь Елена Александровна Скрябина станет женой Софроницкого, юношеский брак окажется недолговечным, но в нем родятся двое детей.

Фортепианный концерт Скрябина, главный опус в оркестровом репертуаре Софроницкого, он сыграет после филармонического дебюта еще не раз. Чаще – в 1920-е годы: дирижировали Эмиль Купер и Николай Малько. Реже – в 1930-е: под управлением Александра Гаука, а в программе, посвященной 15-летию со дня смерти Скрябина, и дважды – Альберта Коутса.

Лишь однажды Софроницкий исполнит с оркестром другой концерт – Глазунова, это будет 4 марта 1928 года, накануне эмиграции композитора, к которому Софроницкий испытывал невероятное чувство благодарности.

Со временем пианист вообще откажется от игры с оркестром. В симфонических программах он периодически появляется, но играет сольного Скрябина: Пятую сонату в 1923 году (в этой скрябинской монографии под управлением Эмиля Купера звучат Симфония № 2 и "Поэма Экстаза") и Третью сонату в 1938 году (в симфоническом концерте исполнялись сочинения Бородина, Лядова и Чайковского, дирижировал Борис Хайкин). И это еще один неслучайный скрябинский штрих в биографии Софроницкого: Скрябин нередко выходил с сольными выступлениями на своих авторских вечерах, где исполнялись его симфонические произведения, именно Пятую сонату он играл в московском концерте 21 февраля 1909 года, когда Эмиль Купер дирижировал «Поэмой экстаза» и премьерой «Божественной поэмы».

Последнее совместное с Заслуженным коллективом выступление Софроницкого, разумеется, со Скрябиным, состоялось в феврале 1941 года под управлением Игоря Миклашевского. Уже осенью оба они окажутся в осаждённом Ленинграде. Миклашевский умрет от голода в первую блокадную зиму. Не переживет ее и Борис Гольц – соученик Софроницкого по консерватории, композитор, пьесы которого пианист играл в концерте Большого зала в 1938 году. 5 октября 1941 года Софроницкий выступит здесь в дуэте с Александром Каменским на открытии блокадного филармонического сезона. Вместе с коллегами по консерватории, где он преподает с 1930 года, будет жить в Театре драмы имени Пушкина (Александринском), здесь 12 декабря 1941-го сыграет концерт, вскоре с крайней степенью истощения попадет в стационарную больницу (ее открыли в гостинице «Астория»), в апреле его самолетом доставят в Москву.

В столице он останется, будет преподавать в консерватории, а в Ленинград приезжать только на концерты.

Уже в феврале 1945-го, словно наверстывая упущенные четыре года, Софроницкий играет для ленинградцев пять сольных программ, еще две – в марте. Затем интенсивность гастролей уменьшится, но, при этом, за последние неполные 10 лет в Филармонии состоится 35 клавирабендов пианиста. В его программах – Моцарт и Бетховен, Шуберт, Шуман, Лист, Шопен, Дебюсси, Мясковский, Метнер, Рахманинов, Прокофьев – интерпретацию «Мимолетностей» называют «шедевром исполнительского мастерства». Софроницкий по-прежнему играет Скрябина – в смешанных программах и двух монографических концертах. В рецензии на первое после перерыва выступление пианиста в Большом зале 9 февраля 1945 года композитор Юрий Кочуров писал:

«Мечтательная, романтическая, взволнованная музыка Скрябина, её постоянное и напряжённое влечение к «озарённым далям», с её взлётами и стихийными ритмами, весь этот недосказанный и причудливо-своеобразный мир звуков Скрябина тонко и одухотворённо звучит у Софроницкого».

Оставался ли он прежним – артистом, магом, гипнотизером, способным увести за собой публику в мир нематериального? Леонид Евгеньевич Гаккель, историк фортепианного искусства, слышавший Софроницкого в 1950-е годы и восхищавшийся им, отмечает:

«Он стал черно-белым пианистом. Появилась вот эта завораживающая мерность, которой раньше не было. Когда он играл симфонические этюды Шумана, Скрябина и что-то из этого репертуара, он обладал невероятным нервом. Но пережив блокаду и увидев, что такое эти предельные состояния, он обрел совершенно новые жизнеощущения. Этот мерный ритм, который не может меняться, который роковым образом воцарился».

«Мерный ритм» продолжал завораживать ленинградскую публику.

Концерт 2 июня 1950 года.

Болезнь вынудила Софроницкого рано расстаться со сценой. С середины 1950-х он эпизодически выступал в Москве, дав последние концерты в январе 1961 года.

Концерт 3 апреля 1951 года.

Словно предвидя конечное расставание с родным городом, Софроницкий в 1954 году приезжает в Ленинград трижды и дает семь сольных концертов. Два из них проходят в Малом зале, последние – 12 и 14 ноября – в Большом зале филармонии.

И. Р.