«Золотая книга», или История Петербургской филармонии в автографах

Осенью 1926-го года, к началу шестого сезона за кулисами Филармонии появилась толстая, большого формата тетрадь. На ее страницах дирижеры и солисты, выступавшие в Большом зале, оставляли отзывы о Филармонии и её оркестре. Неудивительно, что со временем филармонисты стали называть альбом «Золотой книгой», ведь подлинные тексты, написанные рукой великих музыкантов, представляют собой поистине золотую, уникальную коллекцию.

Как появилась «Золотая книга»? Версия.

Кому точно пришла в голову счастливая мысль создать такой альбом, сегодня восстановить вряд ли удастся. Это мог быть тогдашний директор и художественный руководитель Филармонии Михаил Георгиевич Климов (он оставил пост в ноябре 1926-го года), или член Художественного совета Борис Владимирович Асафьев, или дирижер Николай Андреевич Малько (в 1927–1929 он будет директором Филармонии). Это мог быть кто-то из посетителей филармонического закулисья: в большой артистической гостиной и в приемной директора собирались композиторы, исполнители, критики, обсуждая концерты, планы, премьеры.

Первую запись в альбоме сделал Александр Константинович Глазунов – авторитетнейшая фигура в отечественной музыкальной культуре, связующее звено между ее великим прошлым и неопределенным настоящим.

С его именем может быть связана и сама идея создания памятного альбома. Это лишь гипотеза, но основана она на сопоставлении текстов и дат записей Глазунова в альбоме с событиями в его биографии.

Композитор, чья судьба была вплетена в историю русской культуры, принял тяжелое для себя решение уехать из России. Планы эмиграции держатся в тайне, Глазунов ждет разрешения на заграничную командировку, а это был единственный легальный способ отъезда. Но, вероятно, близкий круг Глазунова понимал, что в случае отъезда обратно в Россию он не вернется. Кажется, что именно тогда соратники композитора просят его оставить в чистой тетради большого формата запись, которая могла стать последней памятью о российском периоде жизни музыканта. 6 октября 1926 года Глазунов, открывавший 6-й концертный сезон за пультом оркестра, пишет в чистой тетради:

«Наилучшие воспоминания о моей творческой и артистической деятельности, как в былое время, так и в настоящее, тесно связаны с дорогим мне прекрасным оркестром Филармонии…»

Так начинается «история филармонии в автографах».

Ключевыми в отзыве становятся слова «былое время» и «воспоминания».

О былых временах напоминал и сам формат тетради. Это своего рода домашний альбом, какие издавна заводили в дворянских семьях, чтобы гости могли оставить там свои стихи, рисунки, слова благодарности дому и его хозяевам. Зал Дворянского собрания, а теперь Большой зал филармонии и был для его обитателей своим домом.

Но Глазунова долго не выпускают, отъезд откладывается, командировки срываются. Закрывал 6-й сезон Ганс Кнаппертсбуш, а Глазунов был лишь слушателем концерта. Но в этот день он дописывает к своему отзыву (в альбоме уже появились и другие автографы) еще одну дату – 8 мая 1927 года, и это второе обращение к альбому вновь выглядит жестом прощания.

Будет и третье – спустя почти девять месяцев.

Композитор все еще остается в Ленинграде. Он больше не дирижирует оркестром, хотя музыка его по-прежнему часто звучит в Большом зале. 29 января 1928 года в утреннем абонементном концерте оркестр под управлением Александра Гаука исполняет русскую программу из сочинений Ляпунова и Глазунова. Накануне, 28 января, после генеральной репетиции композитор пишет в альбоме:

«Вновь посетил зал Филармонии, где всегда имел много радости в общении с дивным оркестром Филармонии».

Тогда Глазунов уже получил долгожданное разрешение выехать в Европу. Это была командировка в Вену, куда его пригласили в жюри конкурса имени Шуберта. И последняя запись в альбоме словно передает атмосферу, в которой проходило прощание композитора и его остающихся в Петербурге (для них город так и не стал Ленинградом) коллег.

Такой сюжет истории автографов Глазунова и позволяет предположить, что его затянувшийся отъезд мог послужить одним из поводов создания памятного филармонического альбома.

Но, вне зависимости от причины его появления, сама идея оказалась фантастической, и ее безымянному автору мы обязаны сохраненной памятью о людях, чьи имена, составившие золотой фонд музыкального искусства ХХ века, и сегодня произносятся с волнением.

«Красный уголок»

Тем, кому хоть раз доводилось зайти за кулисы, чтобы поблагодарить артистов после концерта, знакомо название «Красная гостиная». Сегодня это артистическая комната солистов, выступающих с оркестром. Попасть в нее можно из большой «Голубой гостиной», расположенной за кулисами справа от сцены (названия даны по цвету стен и мебельной обивки, в 2007-м после реставрации «Голубая гостиная» стала «Зеленой). Но в «Красной гостиной» есть и вторая дверь, соединяющая ее с помещениями для музыкантов оркестра. Именно для них в нынешней «Красной гостиной» и был открыт к началу шестого сезона «Красный уголок».

Наверное, сегодня стоит уточнить, что же такое «Красный уголок». Название это кануло в историю вместе с советской властью. А между тем, в 1920-е годы такие «уголки» начали создавать во всех советских учреждениях. Позднее их нередко называли «ленинскими комнатами», ведь непременным атрибутом уголка была скульптурная фигура (или бюст, или хотя бы портрет) Ленина. Символическое значение имела и красная, в цвет Революции, скатерть, покрывавшая стол, среди других символов – алый стяг и бюсты «основоположников» Маркса и Энгельса. В «Красных уголках» новые идеологи взращивали новый духовный опыт – учили политической грамоте, «евангелию» советского разлива. Идея была стара, как христианский мир на Руси: в Красном, то есть самом красивом, почетном углу избы размещались (и прежде, и сейчас) иконы, и главными среди них были лики Христа-Спасителя и Богоматери. В «Красном уголке» был свой спаситель – Владимир Ильич Ленин, была и своя Богоматерь – советская власть. Как ни цинично это звучит, но подобной ассоциацией оказалось проще привести народ в новоявленное культовое место, заменив одну религию другой.

В октябре 1926 года «Красный уголок» появился и в филармонии. Подробная информация об этом есть в книге «Десять лет симфонической музыки» (из-во Государственной филармонии, 1928, с. 37):

«В начале зимнего сезона [1926-1927] Правлением Филармонии при содействии Местного Комитета устроен был «Красный уголок», примыкающий к комнатам артистов оркестра и предназначенный для проведения культурно-просветительной работы среди работников Филармонии. Уютно обставленный, снабженный хорошо подобранной и все более расширяющейся библиотекой, журналами, газетами, шахматами и другими играми, принесенными в дар <...> Союзом работников искусств, «Красный уголок» стал центром кружковой работы и разумного отдыха и развлечений для всех сотрудников Филармонии»

В отчете, впрочем, про «Золотую книгу» ничего не сказано. Однако, уже один из первых отзывов в альбоме дает основание предположить, что она хранилась именно здесь. 31 октября 1926 года немецкая скрипачка Альма Муди, когда-то блиставшая на европейских подмостках, пишет:

«Для Уголка. Пусть сохранятся дружеские воспоминания о наших прекрасных концертах …»

Функцию «Красного уголка» артистическая комната выполняла вряд ли долго. Но альбом для автографов пролежал здесь, судя по всему, до начала войны. В следующие десятилетия хранителем рукописи была филармоническая библиотека. Ее сотрудники и отвечали за продолжение истории в автографах.

О рукописи, отразившей историю

Заглянув в книги автографов, можно не просто увидеть почерк крупнейших музыкантов столетия. Между строк читается долгая и непростая история – и филармонии, и всей страны, и целой эпохи.

Рукописные тома (а всего их четыре) представляют собой толстые тетради большого формата. Велись они нерегулярно, иногда хаотично.

Том первый содержит 82 записи. Книга заполнялась с большим перерывом в два этапа. Первая часть охватывает период с сезона 1926/1927 по сезон 1940/1941. Вторая, меньшая часть книги (18 автографов) содержит разрозненные записи с 1984 по 1998 годы.

В первые постреволюционные десятилетия в Советскую Россию приезжает множество гастролеров. Всего за пару лет в книге появляются автографы Ганса Кнаппертсбуша и Отто Клемперера, Бруно Вальтера, Эрнеста Ансерме и Эриха Клайбера, Артура Шнабеля и Йожефа Сигети, Альфредо Казеллы, Артюра Онеггера и Пауля Хиндемита... С концертами приезжают и недавние соотечественники: в 1927-м запись в книге оставляют Николай Метнер и Сергей Прокофьев (в 1936 году он переедет в СССР).

К исторической первой, так и не заполненной, тетради, филармония возвращается в 1984-м. Именно в этом году, 23 апреля, в «Золотой книге» появляется автограф Кшиштофа Пендерецкого, а 27 апреля – запись Владимира Горовица, выступившего в Большом зале с сольным концертом после перерыва в 60 лет. Вслед за ними идут отзывы Иегуди Менухина, Георга Шолти, Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, Гидона Кремера и Юрия Башмета, Григория Соколова и Владимира Ашкенази. Там же запись Юрия Темирканова, только приступившего к работе с Заслуженным коллективом в статусе главного дирижера в декабре 1988 года. Последний отзыв в 1998 году написал Сейджи Озава.

Теперь нам придется вернуться почти на 40 лет назад.

Очевидно, после возвращения из Новосибирска, где Филармония провела в эвакуации три года (1941–1944), альбом обнаружили не сразу. Забросили и саму идею. К ней вернулись лишь в мае 1959 года: отзыв Андре Клюитанса, приехавшего на гастроли с Оркестром Радио Франс, открывает Второй том рукописи. На его обложке наклеена отпечатанная на пишущей машинке надпись:

«Ленинградская государственная ордена Трудового Красного Знамени Филармония. Книга отзывов выдающихся дирижеров, солистов и композиторов, выступавших в Большом зале филармонии (1959–1965 <и 1970> гг.)».

Название не вводит в заблуждение. В книге свои автографы (кто – пространные, кто – лаконичные) оставляют Исаак Стерн и Лорин Маазель, Герберт фон Караян и Курт Мазур, Игорь Маркевич, Шарль Мюнш и Зубин Мета, Генрик Шеринг и Ван Клиберн, Аарон Копланд и Бенджамин Бриттен…

Но и второй том по какой-то причине не был заполнен до конца. Здесь собрано всего 29 автографов. Книга активно ведется до 1965 года, а последняя, одиночная, запись принадлежит Шарлю Брюку, оставившему отзыв 23 ноября 1970 года. На отдельном листе во второй том уже позднее был помещен автограф Давида Ойстраха, сделанный в день концерта к 60-летию музыканта 4 октября 1968 года.

В дальнейшей истории «Золотой книги» вновь пропущены целые сезоны. И если причины отсутствия военного и послевоенного периодов (1941–1958) вполне понятны, провалы десятилетия в тихие семидесятые годы и длительного периода в 1980-е, 1990-е и 2000-е менее объяснимы.

Между тем в Большом зале продолжалась интенсивная концертная жизнь. Но музыкантам, выступавшим в филармонии, предлагали оставлять автографы то в историческом Первом томе рукописной книги (напомним, его заполняли после перерыва в 1984–1998), то – вплоть до 2011 года – на отдельных листах. Эти 57 листов позднее были собраны в хронологическом порядке в папку, которую условно можно назвать Третьим томом.

Основные записи относятся к периоду с февраля 1989 по апрель 1992 года. Среди них автографы Евгения Светланова и Мариса Янсонса, Клаудио Аббадо и Семена Бычкова, Владимира Спивакова, Джесси Норман и Елены Образцовой, Пьера Булеза, Андрея Петрова и Сергея Слонимского… Лишь три листа датированы следующим десятилетием: автографы Евгения Кисина (2000), Родиона Щедрина и Майи Плисецкой (2007), Томаса Хэмпсона (2010).

Из приведенных цифр ясно, что в разделении рукописи на тома не стоит искать хронологическую логику. Во временных лакунах на страницах альбома могли бы быть автографы главных дирижеров первого Филармонического оркестра Николая Малько, Александра Гаука, Фрица Штидри и Евгения Мравинского. Нет здесь отзывов ни выступавших за дирижерским пультом соотечественников – Николая Голованова, Бориса Хайкина, Александра Мелик-Пашаева, Натана Рахлина, Кирилла Кондрашина, ни знаменитых гастролеров – Ойгена Йохума и Бернарда Хайтинка, Эриха Лайнсдорфа, Вольфганга Заваллиша и Даниэля Баренбойма. Нет записей пианистов Генриха Нейгауза, Владимира Софроницкого и Марии Юдиной, Святослава Рихтера и Эмиля Гилельса, Льва Оборина и Беллы Давидович, Артура Рубинштейна и Марты Аргерих, Шуры Черкасского и Пауля Бадуры-Шкоды, певцов Дитриха Фишера-Дискау и Николая Гедды, Ивана Козловского, Сергея Лемешева и Николая Печковского, Марии Максаковой и Ирины Архиповой… Нет и автографов великих Дмитрия Шостаковича и Игоря Стравинского… Этот пробел в «Золотой книге» уже не восполнить.

Но и за то, что собрано в рукописи – низкий поклон всем, кто ее создал и всем, кто не забывал о ней. Хочется верить, что и следующие поколения филармонистов будут бережно документировать историю филармонии в автографах знаменитых музыкантов уже в новых книгах домашнего рукописного альбома.

Его Четвертый том появился летом 2011 года к 90-летию филармонии. За 10 лет здесь уже оставили свои отзывы о Большом зале, его публике, Заслуженном коллективе и Академическом симфоническом оркестре Шарль Дютуа, Деннис Рассел Дэвис и Ян-Паскаль Тортелье, Инго Метцмахер и Валерий Гергиев, Йонас Кауфман, Рамон Варгас и Иэн Бостридж, Натали Дессей и Ольга Бородина, Андраш Шифф, Рудольф Бухбиндер и Ефим Бронфман, Алексей Любимов и Денис Мацуев, Миша Майский и Джошуа Белл… Этот новый рукописный альбом хранится в закулисной артистической комнате – на своем историческом месте в Красной гостиной.

Так сомкнулись отдельные главы истории Филармонии и ее обитателей. Но сама история остается открытой, как и «Золотая книга», где и сегодня пишется летопись происходящих в Большом зале событий.

Автографы изданные и неизданные

О книге «Прямая речь. Санкт-Петербургская филармония.
История в автографах»

В 2013 году в издательстве «Лимбус Пресс» вышла книга «Прямая речь. Санкт-Петербургская филармония. История в автографах».

На страницах основного раздела книги (их 240) впервые опубликована «прямая речь» выдающихся композиторов, дирижеров, исполнителей, составивших славу филармонического Большого зала. Все записи даны в факсимильном виде и в расшифровке, снабжены портретами и краткими аннотациями.

В следующем разделе – «Автографы, не вошедшие в книгу» – опубликованы рукописные документы, связанные с музыкантами, которые не оставили след в «Золотой книге». Но их имена, вопреки документальной правдивости факсимильной публикации, не могли быть не включены в издание. Это Дмитрий Шостакович (из письма Ивану Соллертинскому), Евгений Мравинский (дневниковая запись), Курт Зандерлинг, Карл Элиасберг, Николай Рабинович (фотографии с надписью из архива филармонии) и Арвид Янсонс (автограф на партитуре 9-й симфонии Шостаковича из личной библиотеки Мариса Янсонса).

Все же слава здания на Михайловской улице, дом 2 началась задолго до открытия Филармонии. Об этом – заключительный раздел книги: «Post Scriptum, или История вероятности». В нем представлены программы концертов 25-ти великих музыкантов, выступавших в зале Дворянского собрания – от Ференца Листа (1842) до Клода Дебюсси (1913). Краткие аннотации рассказывают об их концертах на главной сцене (сама сцена. кстати, появилась не сразу) столицы Российской Империи. Таким образом, читатель легко представит: если бы филармонический альбом появился в закулисье в XIX веке, в нем бы обязательно были автографы Рубинштейна, Римского-Корсакова, Рахманинова, а также Листа, Вагнера, Берлиоза, Малера, Шенберга, Рихарда Штрауса и других великих музыкантов, имена которых связаны с историей Петербургской филармонии. Некоторым из них посвящены отдельные статьи в рубрике «К нам едет гастролер» на историческом сайте филармонии.

Публикуется впервые

При подготовке к изданию перед авторами не стояла задача публикации рукописи в полном объеме. Выбирались самые значительные для истории имена. Но и они не все вошли в книгу: из-за превышения заявленного объема целые страницы были изъяты уже в процессе верстки. Пришлось отказаться и от публикации значительной части автографов артистов не столь знаменитых сегодня, но блиставших в свое время на европейских сценах. Были в рукописи имена, которые еще предстояло идентифицировать (такие остались и сейчас). Здесь самой любопытной «находкой» стала запись эстонского хорового дирижера Густава Эрнесакса: свой отзыв (на немецком языке) он «подписал» автошаржем! А самым важным открытием оказался третий (последний) автограф Глазунова, датированный 28 января 1928 года, прежде не попадавший в поле зрения исследователей.

Все автографы, не вошедшие в издание 2013 года, ВПЕРВЫЕ публикуются в электронной энциклопедии, подготовленной к 100-летию Санкт-Петербургской филармонии. Сюда же вошли записи, оставленные музыкантами после 2013 года.

Отзывы расположены в разделе «Автографы» в хронологическом порядке – факсимиле и расшифровка (в иноязычных – только перевод). Биографии и список концертов музыкантов находятся в персональных статьях, посвященных артистам. Воссозданная, день за днем, хроника концертной жизни Большого зала проясняет их место и в филармонической афише, и в истории музыкальной культуры ХХ столетия и наступившего XXI века.

И. Р.